Казаки, как люди посторонние драгунам, столпились в свой кружок.
— У них не было ни круп, ни сухарей.
— Что ж, братцы — сказал один казак, которого за отважность называли Бегидовцем — Драгуны-то кашу варят; а мы что? Без хлеба не приходится быть!
— Что-ж, кому-нибудь надо на фуражировку ехать, — отвечал урядник.
— Дело. Кругом деревни; как не добыть хлеба.
— Деревни! да заняты французом.
— Что-ж! Француз сам по себе, а мы сами по себе; по-ночи не усмотрят.
— Дело. Ну, кому-ж ехать?
— Ну-ка-сь, выломи хворостину, кинем жеребий: трем верхним.
— Ну!
— Нет, братцы — сказал Бегидовец — я без жеребья еду. Уж коли добывать, так добывать! Добуду — драгунам медным лбам понюхать не дам! Вишь, сами едят, и офицера не поподчуют! — Кто со мной охотники? Поедем ты, Вася, да ты Чюрюм.
— Нар иовьэ! аха! пойдем, брат, пойдем! — отвечал калмык Чюрюм, с густыми, повислыми усами, совершенно похожий на моржа.
Урядник с Бегидовцем отправились к офицеру просить дозволения.
— Ваше Благородие, дозволите казакам съездить хлеба промыслить.
— Что тебе? — спросил офицер очнувшись.
— Да так чего-нибудь на ужин, Ваше Благородие.
— Где-ж я возьму, мой друг?
— Да это уж наше дело где взять, дозвольте только съездить в ближнее село.
— Куда вы поедете: кругом нас неприятель.
— Что-ж, Ваше Благородие— отвечал Бегидовец — голодной смертью не приходится умирать; а без воли Божьей головы не снимут.
— Ступай, только осторожно; не выкажи дороги к нам.
— Покорнейше благодарим, Ваше Благородие! — произнес Бегидовец, очень довольный позволением.
— Ну, братцы, подтягивай подпруги! Хайд!
И вот Бегидовец, Вася и Калмык, вытянув коней нагайками, пустились вон из леса, как охотники за косым зайцем. Скоро выбрались они на торную дорогу, которая потянулась мелким кустарником.
Вечер лег уже на мрачную окружную природу; луга и пахотные поля, покрытые припавшим к земле туманом, казались морем, отдаленные леса берегами, а селение, верстах в трех, обнесенное густою рощею, казалось островом. К нему-то торопились Бегидовец, казак Вася и калмык Чюрюм.
— Видишь, братцы, в селе огни.
— Огни, да не свои.
— Не свои, так французские, все равно. Французов выживем! — сказал Бегидовец.
— Экой ты прыткой; да там чай их полк! Смотри, кругом села пикеты… чу! покрикивают.
— Не бось, мы им подадим голос.
— Да что-ж ты, брат, хочешь делать? Аль сонного зелья им дать?
— Нет, просто глаза оморочу.
— Вот, примером, считай, сколько нас здесь?
— Да и всего-то трое.
— Врёт! три полка. Полк мой, полк Васькин, да Чюрюмов, калмыцкой полк.
