Под голубым сводом Вселенной, по пути к бесконечности, катится сотрудница Солнца, добрая соседка земного шара, печальная Луна; светит на Москву, также печальную, предчувствующую бедствия, которые навлекает на нее влияние страшной кометы.
Золотой купол Ивана Великого горит, как ночная лампада, как другое светило ночи; золотые главы соборов светятся около него как звезды; зубчатые стены Кремля кажутся литыми, серебреными, и взор ищет на них Ярославны, тоскующей о своем Ладе Игоре, или сторожевой девы, дочери Громобоя. Кремлевские башни, как исполины в чешуйчатой броне, сторожившие вход в очарованный замок, посвечивают своими шлемами, осенённым двуглавыми золотыми орлами.
Улицы опустели. Против обыкновения шум городской утих ранее. Небо ясно; Луна светла; но еще светлее поднялась над горизонтом, предвестница бед, гостья из-за пределов солнечной системы, блистательная Комета. Распустив золотую косу ярких лучей, она, как Русалка, плыла по волнам эфира, и возмущала собою спокойствие миров, очаровывая их своею красотой и свободой носиться в неограниченных пространствах Вселенной.
На часах Спасской башни натянулись молотки, простучали по колоколам печальный аккорд четвертей. Двенадцать час в исходе.
— По слову клад! — раздался голос Ефрейтора подходящей смены к часовому, стоявшему у ворот.
— Кто идёт — вскричал он.
— Смена, стой!..
— Кому на часы, марш!..
— Стой!..
— Смена марш!..
Новый часовой стал на место старого, который передал ему шопотом приказание.
Отдаленный грохот прокатился по чистому воздуху, вдоль Москвы реки.
— Чу, братцы, пушка гудит! То верно баталия с Французом! — сказал один из солдат.
— Ничто! уж не в первой, — отвечал смененный. — Страх, братцы, как стукнула полночь, откуда ни возьмись филин… так и ломит!.. сел на башню, да как крикнет!.. так и вздрогнула душа!.. Я чтоб, знаешь, покуражиться, выкинул темп, а из ворот едут двое, шажком, на белых конях. Кто идет? а не едут-то было! — едут себе, ни слова! — Я: раз, два!.. к прикладу — а ружье к ноге!.. Ах, ты Господи!..
— Э! э! э! вскричали прочие солдаты. Да кто же такие проехали? Ты бы крикнул: убью!
— Слышь-ты! иной час и словом подавишься! Сторож часовенной говорит, что- то были два Князя из собора, поехали на бой с Французом!
— На лево кругом! скомандовал Ефрейтор, марш! правое плечо вперед! марш!..
— Кто идет! — протяжно вскрикнул новый часовой, чтоб окуражить себя и настроить голос.
