– Ага, это уже кое-что, – кивнул Антон. – А другие ребятишки как деньги зарабатывают?
– Кто как, – сухо сказала Тая, отведя глаза в сторону. – У нас даже Меньшие не сидят, сложа лапы.
– Видел, видел…
– И что же ты видел? – зло сверкнула глазами Тая.
Не удержавшись, Антон брякнул:
– Ну, как ваш рыжий пес у нас в Петровском орудует! Ведь мы сейчас лопали те самые сосиски, что он стащил на рынке, верно?
Говорить про Рыжика было никак нельзя, и Антон вовсе не собирался этого делать. Но уж больно Тая восхищалась этим Игорем. У нее даже глаза сияли!
Поняв, что сделал большую глупость, Антон до боли прикусил язык. Но было уже поздно.
Щеки Таи стали пунцовыми, глаза наполнились слезами.
Отвернувшись, она закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Прости, Тая, я просто идиот! Даже сам не понимаю, почему такую глупость ляпнул…
– Уходи, – тихо сказала Тая.
– Но послушай, Таечка! Я дурость сморозил, но не со зла же…
– Уходи, – уже твердо повторила Тая. – Я думала, встретила человека, а ты… Нас, бездомных, многие ненавидят. Многие желают нам гибели, чтобы мы глаза сытым и успешным не мозолили. Называют нас паразитами, дикарями, быдлом, наркоманами, человеческим хламом… Раз даже родители от нас отказались, то кому мы нужны?!
А братьев наших меньших и вовсе гонят все, кому не попадя. Закрыли многие пансионаты для бездомных животных, отлавливают бродячих собак и кошек, убивают почем зря… Вокруг одна только болтовня про заботу о сирых и убогих. Никому не верю, и ни во что не верю! Уходи, и больше никогда сюда не возвращайся!
Антон понял, что девочка сейчас люто ненавидит его, и ничего сделать уже нельзя. Верно говорится: слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Эх, дурак он дурак!
– Хорошо, я уйду, – дрожащим голосом произнес он. – Уйду и не вернусь! Но клянусь: жизнь положу, чтобы брошенных детей и зверей на нашей земле стало меньше! Отец часто говорит: неправильно мы живем, не по-доброму. Я раньше не очень понимал, о чем отец говорил, а теперь, кажется, что-то начал соображать. Спасибо за науку! А еще мне надо замолить свой грех перед Меньшими…
Тая перестала всхлипывать. Обернувшись, она так пытливо взглянула в глаза гостю, что мальчик поневоле вздрогнул и сделал шаг назад. Господи, какой же он кретин!! Нашел кого упрекать куском хлеба: бездомных, одиноких, оставленных всеми – и родителями, и государством…
В глубоком смущении Антон отвел глаза от плачущей девочки, посмотрел направо и вздрогнул от неожиданности! Из верхнего угла комнаты, почти из-под потолка на него смотрела какая-то женщина… Нет, она смотрела не на него, а на младенца, которого держала на руках. В ее глазах таились одновременно и грусть, и радость. Портрет женщины был изображен на прямоугольной доске.
