Двойник, сидевший за столом, слегка привстал и дружески прижал руку к сердцу (Шорр Кан хотел этим жестом убедить гостя, что хозяин безоружен).
– Президент Лейтон? – с удивлением произнес двойник то, что мысленно передал ему Шорр Кан. – Признаюсь, не ожидал, что именно вы прибудете на Терру.
В темноте послышался легкий смешок.
– Честно говоря, я и сам этого от себя не ожидал. Мне уже за семьдесят, и все это время я практически не покидал Голконды, если не считать полетов на наши луны. Как вы знаете, наш народ ведет замкнутый образ жизни. Мы прохладно относимся к гостям, а еще больше не любим путешествовать. Знаете ли, нам хорошо и без Галактики… Но когда-то случается и самое невероятное! Я собирался направить на Терру своего секретаря или одного из министров, но вместо этого вдруг поднялся сам на борть звездолета. Мне даже показалось, что здесь не обошлось без магии…
Шорр Кан вздрогнул. Точно такая же мысль недавно посетила и его самого! Странное совпадение.
Двойник повернул голову к окну и дружелюбно произнес:
– Надеюсь, вы удовлетворены мерами безопасности, которые я предпринял по вашей просьбе?
– Да. Пока – да.
– Тогда быть может, стоит включить свет? Согласитесь, глупо разговаривать, не видя друг друга. Кресло вас ждет, президент Лейтон! А также бутылочка доброго испанского вина. Признаюсь, самое лучшее, что есть на Терре – это вино!
Ответ оказался обескураживающим.
– Извините, император, но я бы предпочел остаться там, где нахожусь. И свет излишен. Прошу не обижаться, но первая встреча – это всего лишь первая встреча! Жители Голконды пришли бы в страшное негодование, если бы узнали о моем визите на Терру. Для нас эта планета – табу.
– Но почему? – удивленно спросил Шорр Кан устами своего двойника. – Ваш народ, насколько мне известно, корнями своей истории уходит в далекое прошлое Терры. С другими галактическими мирами вы демонстративно не поддерживаете никаких отношений, ни дипломатических, ни торговых, считаете гуманоидов и тем более негуманоидов низшими расами… Но ведь земляне – ваши собратья!
– Бывшие собратья, – уточнил президент Лейтон. – Наши пути давно разошлись. Впрочем, этого следовало ожидать. Уж слишком разные у нас представления с другими терранскими народами о красоте, о морали, о свободе… Для нас уровень богатства человека определяет степень его нравственных качеств – если, разумеется, он не занимается явным воровством, – а у нынешних терран золото и деньги порой ассоциируются с грязью и безнравственностью. Но это же явный абсурд, богатство – это отметина Бога! Богатые по своей сути нравственнее бедных. Нищие же сами виноваты в своей нищете, и потому не достойны не только помощи, но даже жалости… Словом, вот уже много веков мы и терране являемся как бы двумя различными видами людей. Не расами, а именно видами! Не стану скрывать, что мы ставим себя, голконян, намного выше терран, этой вырождающейся, слабой толпы рабов…
