Все это случилось настолько быстро, что я даже не закричала. Только охнула, когда попыталась сесть. Разбитая коленка саднила. Шерстяной платок сбился, затянувшись узлом на горле, стало трудно дышать. Я непослушными руками стянула его. Так, что теперь? Надо перевязать колено.
Стоп. О чем это я? Там же в чаще дикий зверь, который вот-вот может меня настигнуть, и волноваться о ране уже не придется! Я нервно оглядела лес, темнеющий стеной, вокруг меня. Как тихо. И ни шороха. Ни звука. Все по-прежнему. Как будто только что сюда пришла. Совсем ненормально. А медведь? Где медведь-то? Он не настолько умен, чтобы сидеть и выжидать. Или просто ушел, не заметив меня? Получается, я спаслась так нелепо просто потому, что зацепилась за ветку и упала в овраг? Я хихикнула. Видимо, нервы сдают. Но надо выбираться, пока не случилось новой напасти.
Я оторвала лоскут от нижней рубашки и крепко перебинтовала рану. Повязала платок, отряхнула снег с ветхого полушубка, осторожно поднялась. Огляделась, прикидывая, где лучше всего забраться наверх. Поняв, что придется все равно карабкаться, утопая в снегу, решила идти проторенным путем.
Наверху я оказалась нескоро. Несколько раз застревала в снегу, с трудом сдерживая горькие слезы от боли и не менее горькие мысли о том, что будет, если я не справлюсь. Если бы не цеплялась за выступающие корни, крепкие и от того надежные, ни за что бы не смогла преодолеть этот подъем. Овраг оказался не только крутым, но и наполненным рыхлым снегом, в котором я увязла почти по пояс. Отдышалась и посмотрела по сторонам. Никаких следов дикого зверя. Значит, можно осторожненько попытаться добраться до хвороста и…
А что медведь делает в лесу зимой? Что? Ему спать в берлоге положено. Я села на поваленное дерево и потрясла головой. Это что получается, у страха глаза велики? Неужели привиделось? И шум, и треск, и…
Я решительно встала и пошла в сторону чащи. Если не пойму, что там произошло и не увижу причину своего страха, он не пройдет. И каждый раз, возвращаясь в этот нелюдимый сумрачный лес, по пятам будут красться шорохи и ужас. Такое надо в зародыше убивать. Иначе ничего путного из меня не выйдет.
Подошла и остановилась, прислушиваясь. Снова ни звука. Отодвинула пушистые ветки ели, увернувшись от сыпавшегося за пазуху снега. Вгляделась в темноту. И сделала шаг. Пройду немного, чтобы успокоиться. Надо убедиться, что ничего страшного тут не произошло. Потом вернусь. Интересно, а что было-то тогда, если не медведь? Упало дерево? Не похоже. Вот, если несколько, то вполне вероятно. А почему упали?
