Не считая лет | страница 2
Теперь это —
десять минут и пятак.
А лучше ли это?
Не знаю, не знаю…
«Судить-рядить…»
Судить-рядить —
для нас не ново.
Умеет русский человек
дать прозвище, придумать слово:
как припечатает — навек!
Мой прадед
(пусть же ему пухом
земля) за силу кулака
в народе прозван был Обухом.
Забыли имя мужика.
Был крепок прадед.
Не обсевок,
не из разинь — в живом уме.
Пять мужиков и восемь девок
поднять и выкормить сумел.
Ладонь — лопата.
Грудь — столешня.
Глаза тяжелые — в упор.
Седой, косматый, лешим леший.
Попробуй с этаким поспорь…
Застрянет воз на косогоре:
мелькает кнут, мужик орет.
Обух присмотрится и вскоре
на недотепу чертом прет.
Кнут пополам.
Осмотрит клячу.
Возницу выругает: «Э-эх!..»
В оглобли встанет, раскорячась,
воз раскачает — и наверх.
В народе
крепко любят силу,
но по уму и делу — честь.
Обух — косить, все шли, косили.
Он по грибы — деревня в лес.
Вся жизнь его
была открыта,
как был открыт соседям дом.
К нему бежали за защитой,
шли за советом и судом.
Не ратоборствовал — не доля,
и атаманом не служил.
Из чернолесья делал поле,
болота тощие сушил.
Пять мужиков —
тут не подремлешь.
Строй, обживай — с тебя весь спрос.
Женил сынка — дай дом и землю,
потом к земле давай покос.
Не хвастаясь сермяжной силой,
не полагаясь «на авось»,
он к полю хлебному России
сумел добавить пять полос…
Обуха нет в живых давненько,
а на земле не стерся след.
Пусть не Россия —
деревенька
оберегает память лет.
Услышишь —
и не веришь слуху:
ведь через столько лет, друзья,
еще живут «покос Обуха»
или — «Обухова земля».
«Всю ночь…»
Всю ночь
откашливался гром.
На окнах вспыхивали шторы.
И по стеклу, и за стеклом
струился шорох, шорох, шорох.
Но явственно
со всех дорог,
от рощ, полей, от грядки каждой
катился облегченный вздох
с восторгом утоливших жажду.
К рассвету навалился сон,
сместив привычные границы.
Так материнская ладонь
ложилась в детстве на ресницы…
А утром
не было зари
и солнце потерялось где-то.
Но все живое изнутри
ликующе лучилось светом.
Исчез, как дым,
давящий зной.
Неторопливо, неуклюже
шел день, от радости хмельной,
довольно шлепая по лужам.
«Экзамен времени?..»
Экзамен времени?
Наверно.
Совсем подчистив закрома,
свои последние резервы
на оборону шлет зима.
Опять все лужи застеклила,
деревьям нашептала сны.
А днем заплачет перед силой
ее величества — весны.
Спешат
за солнечным потоком,
подвластные тревоге дней,
толчок ростка, движенье сока
и вздох разбуженных ветвей.
Не переспоришь
гимн весенний,
земной не остановишь шар.
В широком мире потрясений
живет раскованней душа.
В ней —