«Ну ничего, свинка, подожди, будет и на моей улице праздник, посмотрим, куда щемиться будешь».
Щемиться Арни не пришлось. Каждый раз, уходя из дома, я закрывал их в разных комнатах. В дальнейшем, когда Арни подросла, наверняка сказалось моё воспитание, да и просто – она выросла и поумнела -конфликтов не было. У каждого была своя территория, на которую вторая сторона не претендовала. Никаких драк или дележа . Лишь изредка я замечал, как Арни съев свою еду, молча косилась на порцию Дейка, Тот снисходительно и с любовью смотрел на Арни. "Ладно, налетай, для лучшего друга не жалко"…
Помню свою первую крутую тачку. После неё каких только не было. Но ту первую, это как первую любовь, – забыть невозможно.
Хорошо помню день, как я въехал на ней в город. Сказать, что это произвело на городок в 120 тыс. населения, затерянный между угольных шахт и разрезов, фурор, – значит, ничего не сказать. К тому же стоит добавить, что шёл 1991 год, а тачка была не какой-то праворульной япошкой, а новейшей, блестящей никелем, хромом и лаком американкой.
В какие только истории и передряги я не попадал на ней. В то время я только начинал заниматься бизнесом, поэтому приходилось носиться по городам и районам, областям и краям. В стране ничего не было, весь бизнес сводился к «там взял, здесь продал». Тысячи километров накручивал на колесах своей машины, но стоило остановиться, как люди просто облепляли её. Для многих это была не машина, а летающая тарелка, из которой выходил не я, а космический пришелец.
Но самые неравнодушными и любознательными были гаишники на междугородних трассах. Не помню, чтобы кто-то из них спросил права или ещё какой документ. Самое распространённое требование было: «Откройте капот», после чего следовало: «Твою же мать. Очуметь» или: «Можно посидеть за рулём?» А дальше как под копирку: «Умеют же делать. Это кабина пилота в самолёте, а не водителя». После чего они с завистью сдвигали на затылок фуражки и желали хорошей дороги. В общем, чувствовал я себя в этой тачке круто.
Но рассказать я хочу совсем другую историю, в которую я попал благодаря этой самой машине, а скорее всего собственной самоуверенности.
В те годы, городские бани хирели, ветшали, а чаще всего закрывались, не имея дотаций из дырявого городского бюджета. В страну пришла разруха. Бани, которые ещё оставались как-то на плаву, имели такой удручающий вид, что посещать их не было ни малейшего желания. Частных бань, с саунами, бассейнами, биллиардными столами и кожаной мебелью у камина, не было и в помине. Тем более у нас в провинции. И вот как-то, отдыхая на берегу местной речки под названием Чумыш, я увидел домик. Старый, полувросший в землю, ничем не примечательный домишко. А рядом баньку. Красота. Кругом лес, в двадцати шагах речка, слева и справа – заброшенные пионерские лагеря. Летом ещё кое-как принимающие детей, а зимой наглухо заколоченные, закрытые, охраняемые одним сторожем. С косогора под уклон, вела узкая дорога, бегущая к домику и речке. Тупик, дальше дороги нет. Хозяйкой домика оказалась старушка, у которой как выяснилось, родственников почти не было, да и те, что были, не часто жаловали своим посещением.