– Ну, велика беда. Ты думаешь, ты одна такая? Я давно уже нашла способ как с этим бороться.
– Врешь! – Недоверчиво и вместе с тем радостно воскликнула Варя. – Ну-ка, поделись.
– А что здесь делиться? Как припечёт, так я в лес. Пока не обматерю всё, что вижу, до тех пор и не успокоюсь. Это как в туалет по надобности. Как, например, в райцентре. Терпишь, терпишь, а сходить – то некуда. Пока до дома доберёшься, так вся изведёшься – издёргаешься, аж выкручивает тебя. А прибежишь домой, сумки побросаешь, и в туалет. Такое облегчение. – Изобразив на лице блаженство, закончила Люська.
– В лес? – Задумчиво произнесла Варя. – Мне в лес никак нельзя.
– Чего это?
– У тебя Люся детей сколько?
– А причём здесь дети?
– Как причём? У тебя, во-первых, трое, а, во-вторых, все уже взрослые. А у меня мал мала меньше. Я их и на пять минут одних оставить боюсь. Обязательно что-нибудь вытворят. – Не согласилась с подругой Варя.
– Ну, тогда я не знаю. Тогда терпи.
– Придётся. – Согласилась Варя, но совет соседки запомнила.
Как-то вечером, по прошествии нескольких дней, проходила она рядом с забором, разделявшим их дворы и, увидев Шмака, невольно остановилась. Поражённая каким–то необычным уродством собаки, Варя, никогда не обращавшая на это внимания, в сердцах произнесла:
– У-у-у, Шмакодявка. – И хотела было пойти дальше, но, к её удивлению и возмущению, собака не оставила это без внимания, и, как будто бы поняв, что её оскорбляют, стала лаять в ответ, чего никогда не случалось ранее. А лай у Шмака, как и его внешний вид, был, надо сказать, препротивнейший, какой-то пискляво – пронзительный. Варя, опешив от такой наглости, остановилась и несколько секунд с возмущением смотрела на собаку. Затем, забыв обо всём на свете, подошла вплотную к забору и… Хорошо, что ни дети, ни муж не видели и не слышали этого. Вряд ли кто-то смог бы объяснить, откуда, в этой, обычно сдержанной, доброй и улыбчивой женщине, столько злости и изощрённых ругательств. И, если кто-то думает, что собака оставалась безответной, то он глубоко ошибается. Они самозабвенно, в течении нескольких минут, облаивали друг друга, пока Варя вдруг действительно не почувствовала облегчение. Она остановилась. Осознав всю абсурдность ситуации, Варя с улыбкой посмотрела на Шмака, и извиняющимся тоном произнесла:
– Ты уж не обижайся на меня, Шмакушка. Баба, она и есть баба, что с неё взять? Устала я. – Закончила Варя, и, виновато улыбнувшись, пошла домой.
