Откровенный дневник проводницы | страница 24
Это событие перевернуло все с ног на голову. Я стала бояться оставаться дома одна, мне казалось, что Андрей опять придет. Пять суток отдыха растянулись на вечность, и я никак не могла дождаться поездки. Там был Боря, он меня защитит. Он жил в другом городе и мы встречались только в поезде, когда я ехала на большой круг. Страх и отчаянье толкали меня в его объятья, он дарил мне уверенность и спокойствие. Никаких чувств я к нему не испытывала, мне просто было удобно с ним.
Однажды он пригласил меня к себе домой в гости. Мы отпросились у начальника поезда, попросили напарников поработать за нас, и на целых восемь часов покинули состав. Его маленький городок находился у нас на маршруте, мы вышли в обед и вернулись поздним вечером, когда поезд возвращался обратно, т.е. ехал уже на большой круг. Родителей у него не было, жил он теткой-инвалидом. Меня напоили чаем и мы пошли смотреть его детище. Это был маленький сарай, в котором он проводил все свое свободное время. Я была как-то обескуражена. Для меня приглашение в гости ассоциировалось с кучей вкусняшек и уютные беседы, а тут неприкрытое отчаяние и боль. Мне его стало очень жалко. Я поняла насколько он одинок. В сарае стояла старая раскладушка, застеленная несвежим бельем и колючим одеялом. Мы сидели на ней и я не знала, как пониже опустить юбку, так нестерпимо оно кололось. Он начал меня целовать, говоря, что очень сильно любит меня, что я для него значу очень много. Мне же хотелось поскорее встать и уйти, так некомфортно мне было. Но меня останавливали его глаза, столько отчаянья в них было. Руки его становились все настойчивей, поцелуи все откровеннее. Я видела, что он хочет меня, но пересилить себя было трудно, мне была невыносима сама обстановка. Чтобы избавиться от колючего одеяла я села ему на колени. Конечно, он воспринял это движение как согласие на близость. Он аккуратно расстегнул мне пуговицы на рубашке, в его движениях чувствовалась неуверенность и страх. И что-то щелкнуло у меня в голове, так мне стало его нестерпимо жалко, что захотелось дать хоть немного нежности, чтобы вытеснить его страхи и наполнить его уверенностью…Я ласкала его, закрывая глаза от брезгливости, а не от страсти, принимала его неуклюжие ласки и терпела это проклятое колючее одеяло уже всем обнаженным телом. Это был акт жалости, а не любви. Но столько восторга появилось в его глазах, столько трепета появилось в его движениях, что я поняла, что цель моя достигнута. Немой вопрос я прочитала в его глазах, когда он достал презерватив, но я без колебаний разорвала пачку и одела его на стоящий член. Он старался все делать нежно и деликатно. Но мое тело никак не хотело отзываться на его прикосновения. Он довел дело до конца и я вздохнула с облегчением. Так же аккуратно он одел меня, целуя каждый сантиметр моего тела. Наступили сумерки, скрывая наши лица, и темнота разлилась по углам. Становилось жутко находиться в этом сарае и чувство страха заполнило меня. Хотя до поезда было еще достаточно времени я вынудила его идти на станцию, чтобы ждать там. Когда мы стояли на перроне он решился сделать мне предложение руки и сердца, но я отказала ему, мотивировав это тем, что мне только восемнадцать лет и замуж я не собираюсь. Я понимала, как ему было больно, но поступить по-другому не могла. Я остро чувствовала свою нелюбовь к нему, а чувство жалости ушло, уступив место опустошенности. И я еще не раз причиню ему боль…