Дома, в Ереване, папа жил этими письмами; он знал их наизусть, нумеровал, работал над ними, опять перечитывал, писал комментарии на полях. Как-то моя тётя (папина двоюродная сестра) написала мне, что когда бы они ни зашли к нам домой, папа сидит в кресле в центре комнаты, со всех сторон обложенный моими письмами, и так и ждёт с нетерпением (или, как любили шутить у нас дома после ляпсуса одного из футбольных комментаторов, с нестерпеньем), пока его кто-нибудь попросит почитать последние новости. А мне, словно в унисон моим настроениям, папа писал: «В общем, живём в сплошных переживаниях, рассуждениях и построениях гипотез о тебе. Балик джан («балик»по-армянски значит деточка), я боюсь на твоей почве сойти с ума. Состояние меняется синусоидально – то мне кажется, что всё будет в порядке, никаких сомнений не может быть, то, наоборот, начинаю представлять, что ты в настолько тяжёлом положении, что у тебя ничего не получается, ты решаешься на обратный путь, и меня бросает в отчаяние и вечную тьму. И эти состояния сменяют друг друга с завидной периодичностью и без передышки. Мама тоже страдает и время от времени беспокоится, что ты можешь не выдержать, но я её успокаиваю. Большое для нас облегчение, что мы по тебе не скучаем (в одном из своихписем домой я просила не писать мне ничего душещипательного, так как сама очень тосковала; папа чётко выполнял мою просьбу), да и тту («тту» – по-армянски «кислое», маринад – мамино соление, которое я очень любила и которое она засолила непосредственно до моего отъезда) в этом году неудачный – сладкий, противный (маринад,как всегда,был отменный,просто очередное выполнение моей просьбы)».
Первая неделя апреля оказалaсь переломной: три с половиной месяца неустанного поиска дали свои плоды. За одну неделю я получила четыре предложения: первое в Лос Анджелесе – из маленькой компании, занимающейся базами данных, второе в Ирвайне – из UCI (University of California, Irvine), где мне предлагали научную (postdoctoral) позицию, третье в Нью-Йорке – из начинающей компании, наиболее близкой по профилю к моей узкой специальности и четвёртое в Бостоне – из компании, занимающейся оценкой и моделированием производительности компьютерных систем с использованием искусственного интеллекта. Я оказалась перед трудным выбором: с одной стороны хотелось в Нью-Йорк, с другой стороны – научная университетская позиция гораздо больше привлекала меня и соответствовала моему нутру, с третьей же стороны – бостонская компания была гораздо более многообещающей с точки зрения разрешения моих иммиграционных проблем и профессионального роста. Пришлось изрядно поразмыслить, и сделать это мне помогли мои новые знакомые. Вместе мы решили, что самым правильным для меня будет согласиться на Бостон.
