- Теперь я всё понял… Ты правду сказал, Молокоед. Надо было мне взять с собой Любку Возжухину.
- Кого, - захохотал Димка, - Любку? Да она не только оставить что-нибудь для тебя - всё твоё поела бы! Её мать сама рассказывала: за этой Любкой гляди да гляди - не то одна съест весь паёк на шестерых за один присест.
- Врёшь! - крикнул Лёвка и стал выпучивать глаза.
- Я вру? - покраснел Димка.
- Врёшь!
- Значит, я врун?
- Ты не только врун. Ты - брехун. Наша Мурка против тебя - благородное существо.
Димка бросился на Лёвку с кулаками, но я разнял их и сказал, что так эти дела не делаются. Когда один из золотоискателей обвиняет другого во лжи, то они идут драться к проруби, и первый удар в таких случаях должен делать тот, кого обвинили. А все остальные должны смотреть, чтобы всё было по правилам.
- А почему драться надо обязательно у проруби? - спросил Лёвка, незнакомый с правилами полярной дуэли.
- Это затем, что бы подранок не убежал. Как упал в воду - так и конец.
- А! Это хорошо! - сказал Лёвка, пылавший жаждой мести.
Димка тоже согласился. Мы решили, что они будут драться над обрывом Зверюги, а я буду смотреть, чтобы соблюдались правила.
Начинало темнеть, а мы всё ещё шли по Тропе. Лёвка поминутно ворчал и отставал.
- Вот что делает с человеком жирок, - ехидно заметил Димка.
- Да, Фёдор Большое Ухо, у тебя на костях слишком много жира и мяса. Таким, как ты, тяжело выносить длинную дорогу.
- Ещё посмотрим, кто её легче вынесет: я или этот долговязый, - кивнул на Димку Фёдор Большое Ухо. - Тоже мне - Быстроногий Олень!..
Наконец, внизу показалась река, которая огибала большую голую скалу и терялась за ней.
- Ура! - закричали мы и бегом пустились вниз, в заветную Золотую долину.
«Перед ними открылась», - начал бы описывать Майн Рид, - но не бойтесь, я этого не сделаю: не выношу длинных описаний. Кстати, ничего перед нами и не открылось, потому что уже совсем стемнело. Да осматривать пейзаж и не особенно хотелось: устали и продрогли, как собаки. Мы просто свернули у скалы влево, высматривая местечко, где можно было бы заночевать. И тут нам подвезло. Недалёко от берега мы заметили одинокую хижину. Вошли - темно, никого нет. А по законам северного гостеприимства человек может занять в пути любую хижину, кто бы её ни построил. Ведь было же так: приехал однажды Мэйлмут Кид домой, а жильё уже занято, и его, хозяина, в собственной хижине приветствовали, как гостя.[31]
- Это номер! - воскликнул Димка, когда мы вошли в убогое жилище. - А чем же мы костёр разводить будем, ведь спички-то у нас все размокли?
