Но разбудил он также и пленного. Фриц пошевелился, забарахтался и начал бормотать не то по-немецки, не то по-русски.
- Ребята! - наконец, закричал он, перевёртываясь на спину. - Это кто же меня связал?
- Вы арестованы, - твёрдо сказал я. - И мы отдадим вас в руки советских властей.
- Будешь знать, как бомбить наши заводы, - зашипел на него Лёвка. - Теперь всё: отбомбился.
Наш пленный вдруг весело захохотал; никак нельзя было подумать, что ему осталось жить каких-нибудь 24 или 48 часов.
- Молодцы, ребята! Немного перестарались, но это ничего. Когда-нибудь вот также и настоящего фашистского волка свяжете. Ловкачи, ничего не скажешь! - и он опять залился смехом, высоко подбрасывая вверх связанные ноги.
- Ты ногами-то не особенно взбрыкивай, - пригрозил Лёвка. - А то вот как хвачу топором, так и успокоишься.
Пленный посмотрел на него, потом вдруг сел и говорит:
- Ты, пожалуй, и в самом деле зарубишь. Ну-ка, кто у вас начальник? Лезь ко мне в карман и проверяй документы.
Я смотрю, а пленный уже и руки развязал. Сложил их для вида на спине, ехидно уставился на меня голубыми глазами, а сам только и думает, наверно, о том, чтобы задушить меня, как только я полезу к нему в карман. По моему знаку Димка взял в руки винтовку и приставил дуло к затылку пленного.
- Ты, вот что, - пригрозил я. - Не вздумай фокусничать. Хоть руки ты и успел развязать, но только шевельнись - в тот же миг твоя рыжая арийская голова разлетится вдребезги.
Пленный сразу перестал улыбаться.
- Лезь в карман, - уже серьёзно вымолвил он. - Свой я. Не видите, что ль?
- Не шевелись! - приказал я и осторожно запустил руку ему под пиджак во внутренний карман.
У пленного нашёлся паспорт и удостоверение личности. Я отошёл к костру и, глядя в документы, повёл допрос:
- Фамилия?
- Соколов.
- Звать?
- Иван Никитович.
- Национальность?
- Русский.
Все ответы пленного-сходились с тем, что было записано в документах.
- Ты печать, посмотри, печать, - шептал Лёвка.
Посмотрел печать - наша, Острогорского Совета депутатов трудящихся. Вот так штука! Своего, выходит, забарабали, а Лёвка даже прикончить его предлагал! Хорошо, что по закону решили действовать.
- Простите, товарищ Соколов, ошибка вышла…
- Ничего, бывает… Ну и молодцы же вы, скажу я вам! Ловкачи! - опять повторил он.
Мы очень обрадовались, что нам не надо никого ни приканчивать, ни расстреливать и что в руки попался, к счастью, советский человек.
Мы развязали пленника, и тут уже он допрос нам повёл, кто такие, да откуда, да к да? Пришлось изворачиваться: сказали, что везём кое-какое барахлишко к дедушке.
