В этом был смысл. Поскольку друиды заявляли, что их намерения были благородны, весьма вероятно, что все обстояло совсем наоборот.
Они снова на какое–то время замолчали, обдумывая свое свежее прозрение, пытаясь придумать, что же они должны делать.
— Мы не можем им помогать. Мы не можем позволить Пендеррину оказаться в еще большей опасности.
— Я знаю.
— Мне совершенно не нравится, что он ввязался в это дело, в жизнь твоей сестры, в интриги друидов и во все эти политические игры.
— Не стоит недооценивать Пена. Он умный и способный, и кое–какой опыт в этом мире у него есть. У него может быть нет магии для своей защиты, однако, он очень сообразителен. Кроме того, если с ним Арен, то он так же защищен, как будто находится с нами.
— Я бы с этим не согласилась. Во всяком случае, вряд ли он находится в безопасности.
Он почувствовал, как растет ее гнев.
— Рю, послушай меня. Мы не можем изменить то, что уже произошло. Мы даже точно не знаем, что именно случилось. Именно это мы и должны выяснить. Наверное, нам это удастся, если появится возможность переговорить с тем молодым друидом. Между тем, вряд ли будет много пользы, если мы будем злиться, когда размышляем.
— С чего ты взял, что я злюсь?
— Ну…
— Ты думаешь, что у меня нет права злиться?
— Ну…
— Ты полагаешь, что я не могу злиться и думать одновременно?
Он замялся, не зная, что ответить, затем почувствовал, как она начала трястись от сдерживаемого смеха.
— Очень смешно, — прошептал он.
Она ткнула его в бок:
— Еще как.
Они затихли, прислушиваясь к дыханию друг друга. Бек провел своей рукой по ребрам и ногам своей жены. Он смог почувствовать рубцы, оставшиеся от ран, которые она получила двадцать лет назад на борту «Ярла Шаннары». Они являлись свидетельством ее силы и твердости, напоминанием о том, как нелегка была ее юность. Он всегда считал ее сильнее себя, более выносливее умом и телом. И никогда не переставал так думать. Другие думали, что из–за того, что он обладал магией песни желаний, он был сильнее. Некоторые считали, что он был более сильным в их отношениях, потому что являлся мужчиной. Однако, ему было лучше знать.
— Я перестану злиться тогда, когда верну Пендеррина, — вдруг сказала она настолько тихо, что он едва ее расслышал. — До этого я ничего не обещаю.
— Я этого и не ожидал.
— Мы вернем его, Бек. И мне неважно, что для этого потребуется.
— Мы вернем его.
— Как?
— Ты раньше спрашивала меня.
— Ты не ответил.
— Я думал. И все еще думаю.
