***
– Как у людей говорят? Ты меня обломала!
Паук прижимает меня к себе руколапами. Я, сотрясаясь от рыданий, непонимающе поднимаю на него голову:
– Тты что, раззбиться ххотел? – Я перестаю плакать от удивления, отталкивая паука. У меня просто слов нет от такой неслыханной наглости. – Ты вообще как себе это представляешь? Ты что там себе думаешь? А мне что без тебя делать?
Я разглядываю бушующий синий с зелёным мир, с гигантскими пейзажами, сотворёнными под размеры моего не мелкого друга. Я же для него всё это… Мне это зачем?.. Мои глаза стали по блюдечку, а опешившее сознание вообще не въезжает в логику его заявления. Паша с царственным молчанием (иногда бы пристрелила за эту его манеру!) в мгновение ока усаживает меня на свою спину, и в следующий миг мы уже находимся в единственной не поддающейся моему воздействию части планеты.
Этот остров невидим ни с одной другой точки суши. Поднять его со дна моря особых усилий не потребовало, а вот засадить его цветочками не особо удалось. Чётко очерченная изуродованными непонятно почему и как растениями, граница не нарушалась ни одним листочком дерева, ни одним стебельком молодой травинки. Ветви деревьев, которые должны были бы пересекать эту черту, изощрённо меняли направление естественного роста и немыслимо выгибались, образовав точно вертикальную стену из уродливых листов и искорёженных сухих веток.
За ней простиралась серая пустошь. Над ней будто клубилось невидимое марево, деформируя поверхность и не давая разглядеть ничего в глубине. Ни одна горстка плодородной земли не легла на неё, как я не старалась. Как будто невидимая сила от центра острова сдувала почву к лесному ободку. Мои неоднократные попытки ни разу не увенчались успехом, только выше становилась стена почвы вокруг серого дна образовавшегося колодца. Но, чёрт возьми! Это моя планета! Я желаю знать, что здесь происходит, откуда это взялось и что с этим делать!
Одна я туда идти боялась, а мой паук сопроводить меня отказывался раз за разом. Он просто растворялся прямо подо мной, и я неожиданно для себя оказывалась сидящей на заднице. Это в лучшем случае. Первые два раза я по инерции прокатилась по высушенной с уродливыми наростами траве, ободрав ляжки. После этого в сторону серой пустоши я уже не неслась лихо на пауке, а приближалась медленно, стараясь отвлечь Пашу и пересечь границу верхом. Фиг то там! Он развеивался прямо подо мной, приблизившись к стене на расстояние примерно своего размера. И уже научившись левитировать, мне ни разу не удалось оказаться над этой серой неизвестностью. Ещё не добравшись до одного края, я в тот же миг оказывалась далеко за противоположным, а неизвестное ЭТО оставалось не увиденным.
