Тут бы мне и насторожиться и вспомнить, кто имел приверженность к столь оригинальным украшениям, но я, отринув прочь мысли о чем-то смутно знакомом и дорогом, сосредоточенно воззрилась на телохранителя Вайского.
— Зимана говорила, голос у него мягкий, бархатный, сладкий, как сироп, — неуверенно дополнил хран, словно сомневаясь, стоит ли верить столь необычному свидетельству почти ослепшей женщины. Я же, наоборот, склонна была принять слова своей заклятой подруги за одну из основных примет. Во-первых, плохо видящие люди всегда очень тонко воспринимают все звуки, а во-вторых, альмам не свойственны приторные интонации — у большинства из них голоса, по человеческим меркам, слишком высокие и тонкие. Лично я, успев немало пообщаться с представителями хвостатого народа, сладкоречивого и нежноголосого альма знала только одного. И вспоминать, как он очаровал меня этим самым голосом и удивительными глазами, не хотела. — Кажется, кто-то взялся с самого начала разматывать весь клубок твоей жизни. Будь осторожна, сестра.
— И клиента своего береги. Альм этот и Лорранским-младшим интересовался.
— Вот как? — В груди тугим комом повернулась уже ставшая привычной боль. Я слегка сощурилась, словно надеясь погасить эту вспышку движением ресниц, и пристально уставилась на Байского: — Что именно он выспрашивал?
— Да глупости какие-то. В основном — правда ли то, что вы как-то с наследником Лорранских связаны. Я поэтому и испугался так, когда увидел вас вместе. Думал, может, по мою душу ножи уже на пару точите. — Бывший грабитель заставил себя хмыкнуть, показывая, как смешны ему самому такие подозрения, но я ясно видела тревогу, затаившуюся в глубине его холодных карих глаз.
— И решились на превентивные меры? Это правильно, — с коротким смешком одобрила я, хотя находила все происходящее каким угодно, только не забавным. Не трудитесь рыть яму другому — все равно он свалится в ту, которую вырыли для вас. В данном случае эта переделанная поговорка была более чем к месту. Вайский явно очень испугался хвостатого, который разыскивал меня, но попутно зацепил и его. — А что вы смогли рассказать этому альму про меня и Лорранского-младшего?
— Да ничего, — равнодушно отозвался Марин, — Он ко мне в дом влез еще до памятного театрального пассажа. Я не знал, что граф вас нанял.
— Это хорошо. Это просто замечательно! — Я почувствовала, как по моим губам сама собой ползет улыбка, облегченная и злорадная одновременно. Похоже, эскападу с кристаллами все же удалось сохранить в тайне, по крайней мере от каленарцев. Это не могло не радовать.
