— Дурак… Ой, дурак! — Гнев наемнице шел, да еще как: щеки под слоем пудры раскраснелись, грешные карие глаза загорелись диким подспудным огнем, обычно надменно-на- смешливый голос хлестал, как боевой кнут, а демон, чувствуя эмоции своей хозяйки, подпрыгивала у нее на плечах так, словно собиралась пуститься вприсядку. Карету с Лорранским и его телохранительницей время от времени подбрасывало на ухабах, и тогда Тень принималась браниться еще ожесточеннее и образнее, словно черпая в толчках и тряске вдохновение, необходимое для поношения всего мира подлунного, — Ты хоть понимаешь, что… О боги! За что мне это? Вы все знаете, вам из мира надлунного все видно! Ну неужели я заслужила столь тяжкое наказание?!
Увы, у хранителей Сенагорны явно нашлись более важные и неотложные дела, чем ответы бранящейся, стенающей и взывающей к ним хране. Так что поддержки от них Тень не дождалась и стала браниться еще ожесточеннее и злее. Слов, которыми она честила своего подопечного, невозможно было найти ни в одном словаре или справочнике. Тем не менее Торин почему-то отлично ее понимал. Более того — испытывал сильное, почти непреодолимое желание забраниться в унисон со своей телохранительницей.
Очередная гадость, которую подбросила ему жизнь, совсем выбила Лорранского из колеи. Казалось, все, начиная от демонов Мрака вековечного и заканчивая богами в мире надлунном, только и думают, как бы его, Торина, извести. Да еще наемница тут эта — только и знает, что насмешничать, ругаться да с какими-то подозрительными тинами шептаться. Небось думает, что Торин, если отчет королеве, великой любительнице продемонстрировать свою верность закону, давал, так и не заметил, как она с каким-то подозрительным прощелыгой, облаченным просто и непритязательно, переговаривалась. Как такого сомнительного человека вообще во дворец пропустили — загадка. По мнению Лорранского, подобным дурно одетым типам место на конюшне или в хлеву. Но никак не в королевских покоях.
Торин в очередной раз покосился на вдохновенно ругающуюся наемницу. Откровенно сквернословить она уже перестала и теперь с удовольствием выражала свое негодование такими завуалированными и образными фразами, что они казались почти комплиментами. Ишь лается. Такое ощущение, что ее для воспитания, а не для охраны наняли. Нет бы утешить Торина, ободрить его как-нибудь, обнять, притянуть голову на грудь, поворковать ласково да нежно, как она это умеет… А то сам Лорранский не понимает, что вляпался в большие проблемы! Из-за наемницы этой и вляпался, между прочим. Князь Варракский теперь надолго запомнит, что оскорблять девушек, да еще сопровождающих графа Лорранского, — непозволительная для него роскошь. Убить его Торин, конечно, не убил, но напугал здорово, до грязных штанов и нервного заикания. А нечего связываться с магом, пусть и недоученным!
