Многие почему-то считают, что жизнь вора проста и легка до умиления. Лично я, на своей шкуре как-то раз испытавшая все прелести вольной жизни за счет нажитых другими материальных благ, могу со всей ответственностью заявить, что это не так. Кто бы знал, сколько нужно просидеть в засаде в подворотне, зачастую под ливнем или сильным ветром, ради одного-единственного сорванного плаща, отобранного перстня или срезанного кошелька! А сколько беготни с истошными воплями «Держи! Хватай! Вяжи!» требуется для отвода глаз или спасения от жаждущих мести рук несговорчивых жертв! А сколько уловок и ухищрений: и на диво достоверное изображение эпилептического припадка с помощью великолепных актерских навыков и кусочка мыла во рту, и жалостливые рассказы о сгоревшем доме и погибшей в огне семье с вечным рефреном «Сами мы не местные». И пляски с раздеванием, и имитации погони за неверной женой, и крики, и смех, и детский плач, и дуэль на шпагах, и громкие бабьи дрязги с применением обычного женского арсенала приемов (хватания за волосы, пощечин, разрывания одежды) — все для того, чтобы отвлечь внимание горожан от их кошельков и аккуратно выгрузить из них золотые и серебряные монеты. В умении вызывать сострадание у обывателей с ворами не тягаться даже нищим. Вот только те, кто облегчает кошели тихо и незаметно, не бьют па жалость и не требуют денег открыто, что объясняет немалую популярность их постановочных сценок в народе. А то, что с пояса исчез мешочек с монетами, с пальца перстень, а с шеи — золотая цепочка, зеваки обнаруживают, как правило, еще нескоро, — когда, досмотрев душераздирающий спектакль до конца и искренне посочувствовав актерам, возвращаются домой. И претензии предъявлять некому — кто ж виноват, что у разини в давке кошель срезали?
Впрочем, дело, конечно, не в этом. Приходилось мне и воровать, и грабить, и убивать, и на великосветских приемах паркетные полы пышными юбками подметать, и благороднорожденным искусственно улыбаться, и, себя не помня, из аристократических постелей со всех ног удирать. Жизнь у храны вообще богата на события, происшествия и встречи. Но одно всегда должно оставаться неизменным: высокое качество выполняемой работы. К своему ремеслу, какое бы оно ни было, нужно подходить серьезно и ответственно. Так, как Марин. Просидев на посту экселенца объединенной гильдии пару лет, он сдал дела своему приемному сыну, а сам начал упорно пробиваться в верхи райдасского общества. Зачем ему это — ума не приложу, разве что из самолюбия да для повышения самооценки. В ряды благороднорожденных и высшей знати Марина, конечно, не допустили, но немалое состояние открыло перед бывшим грабителем добрую половину аристократических дверей. Ибо наша голубая кровь не испытывает недостатка лишь в высокомерии да надменности, а в презренном металле нуждается частенько, да еще как. Транжирить скопленные дедами состояния аристократы умеют, а вот зарабатывать у них получается отчего-то не слишком хорошо.
