— Благодарю вас, экселенц, — безрадостно отозвалась я, почтительно поклонившись и глянув на главу исподлобья. Уж кто-кто, а он-то должен понимать, как мало мне радости вновь возиться с капризным и беспомощным Торином. И ведь понимает наверняка. И даже радуется небось потихоньку, что я получаю такой урок. А нечего против экселенца идти и от предложенной чести — возглавить гильдию — отказываться! Чем норовистее лошадь, тем крепче подобранная для нее плеть. Чем своенравнее храна — тем сложнее и сомнительнее у нее заказы.
— Я не буду спрашивать, отчего младший Лорранский бросает на тебя такие странные и, пожалуй, злобные взгляды, — тем временем мягким отеческим тоном продолжил экселенц, рассеянно поигрывая тонкой десертной ложечкой, которую вместе с десятком столовых приборов и подносом с закусками принесли специально к нашей беседе, — Но на всякий случай хочу предостеречь тебя от необдуманных действий. Помни, что шашни с клиентами заканчиваются чаще всего весьма и весьма печально.
И кому он все это рассказывает? Я перевела тоскливый взгляд с плинтуса на лепнину, потом на книжный шкаф, потом на портрет какой-то гордой леди в платье по моде начала прошлого столетия и наконец прочно застряла глазами на пауке, деловито карабкавшемся по обтянутой тканью стене. Тьма, следящая за ним с самого начала беседы, почувствовала это чуть равнодушное внимание и бросила в меня восторженным мыслеобразом. Вонато в очередной раз удивила и восхитила наша похожесть. Ну кто еще, кроме ее хозяйки, мог бы заинтересоваться пауком, ползущим по стене в графской резиденции?!
Экселенц все вещал и вещал, воздевая вверх ложечку, укоризненно потряхивая указательным пальцем и делая большие серьезные глаза, способные устрашить даже самого отважного и сильного из членов нашей гильдии. Я рассеянно кивала и поддакивала, не особенно вслушиваясь в пространные рассуждения о профессиональной чести и личном достоинстве, долженствующем присутствовать у любой храны. Главе нашей гильдии только дай плюнуть в сторону теперешних нравов — он до вечера ругаться да разглагольствовать будет, на хорошем литературном языке изобличая пороки современного общества, распекая стоящую рядом храну и подчеркивая значимость благообразного поведения моих братьев и сестер.
Разумеется, экселенц понимал, что все это бесполезно. До него не могли не доходить слухи об одном хране, повздорившем с каким-то богатым горожанином и в качестве мести по досточкам разобравшем его дом, или о другом — арестованном за непочтительное отношение к королеве, но ухитрившемся бежать и сейчас скрывающемся на северных болотах около границы с эльфийскими землями. Или о третьем, который вышел в одиночку против десяти конников и заставил их всех своими волосами смахивать пыль с его сапог. Или о четвертом, вернее, четвертой — ухитрившейся иыскочить замуж за богатого купца, потом хладнокровно убившей его и бежавшей в Толкан со всеми деньгами своего покойного супруга. Экселенц даже не пытался их приструнить. Именно из таких сомнительных и скандальных историй и складывалась репутация нашей гильдии, поэтому на нас и смотрят как на совершенно бесстрашных, отчаянных, не боящихся ни богов, ни демонов наемников, готовых за деньги сунуться хоть во Мрак вековечный, хоть в мир надлунный.
