– Ты в курсе, что у тебя в комнате до сих пор висят обои с Паровозиком Томасом?
– Что, правда? Надо же, а я и не знал! – Джонни в меру своих способностей постарался изобразить сарказм.
– Когда тебе восемь, Паровозик Томас на обоях – это здорово, и это очень даже круто, когда тебе девятнадцать. Но жить в комнате, оклеенной Паровозиком Томасом, в тринадцать лет – отстой!
– Дедушка наклеил их пару лет назад, когда я бывал тут только наездами. Если оставался ночевать, это была моя комната. Ну, деды, они ж все такие – будут оклеивать тебе комнату Паровозиком Томасом по гроб жизни, причем твоей.
Внизу тихонько хлопнула дверь.
– Твой дедушка? – прошипела Керсти.
– По четвергам он всегда ходит за покупками! А мама на работе! – шепотом ответил Джонни.
– А у кого еще есть ключи?
– Только у меня!
Кто-то начал подниматься по лестнице.
– Но мне же нельзя встречаться с самим собой! – отчаянно зашептал Джонни. – Если б это произошло, я бы это помнил, верно? Ноу Йоу говорит, если наткнешься сам на себя, весь мир взорвется! Такое я бы точно запомнил!
Керсти взяла лампу со столика у кровати и пригляделась к рисунку на абажуре.
– Ничего себе! У тебя до сих пор стоит лампа с Телепузиками…
– Заткнисьзаткнисьзаткнись! Что ты задумала?
– Не волнуйся, ты ничего не почувствуешь. На курсах самообороны нас этому учили…
Дверная ручка повернулась, дверь приотворилась на волос.
Внизу зазвонил телефон.
Ручка со щелчком вернулась в исходное положение. Шаги потопали обратно вниз по лестнице.
Издалека донесся звук, как будто кто-то снял трубку, потом этот кто-то сказал:
– А, привет, Холодец.
Керсти посмотрела на Джонни и вопросительно вздернула брови.
– Холодец звонил, – объяснил он. – Насчет сходить в кино вче… завтра. Я только сейчас вспомнил.
– И долго вы болтали?
– Да вроде… нет. А потом я пошел на кухню делать бутерброды.
– Где у вас стоит телефон?
– В гостиной…
– Тогда бежим!
Керсти вылетела из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Джонни поспешил за ней.
Его куртка висела на вешалке в прихожей. И в то же самое время она была на нем. Джонни встал как вкопанный и вытаращил глаза.
– Шевелись! – прошипела Керсти.
Она была уже на последних ступеньках, когда дверь в гостиную стала открываться.
Джонни открыл было рот, чтобы сказать: «Ах да, вспомнил: я тогда пошел за кошельком посмотреть, сколько денег у меня осталось». Ему отчаянно захотелось избежать встречи с самим собой: если Вселенная взорвется, потом обязательно окажется, что во всем был виноват он, Джонни.
