Оратор грозно сверкнул очками, призывно махнул рукой и продолжал:
- Мы должны разрабатывать высокие, вечные вопросы жизни, такие, как любовь и ненависть, радость и горе. Это великолепно понимали великие мастера прошлого, гиганты античности и ренессанса, и потому именно их творения вечны, бессмертны. Это понимали и классики русского изобразительного искусства. Возьмите фанатизм суриковских героев или физиологию смеха репинских запорожцев...
В зале кашлянули, раздался молодой смешок. Оратор насторожился и вновь с нарастающим пафосом:
- Искусство жестоко мстит художнику, когда тот гонится за фактом или выполняет заказ, чей бы он ни был. Не вышла же у Репина «Парижская коммуна», плохо получилась и картина «Заседание государственного совета». А ведь это был Репин, автор «Ивана Грозного»!..
Голос из зала:
- А кто заказывал Репину «Парижскую коммуну»?
Оратор пропустил этот вопрос мимо ушей, но через
минуту из зала раздался другой голос:
- «Иван Грозный» - тоже исторический факт! - Ни на секунду не задумываясь, даже не прерывая своей речи, а лишь поправив очки, оратор ответил:
- Да, это исторический факт, но как он подан? Он раскрыт под углом зрения общечеловеческих страстей! Сам факт убийства царем своего сына - лишь предлог для выражения главного: психологии отца-убийцы. И Репин написал это с потрясающей силой...
Возражения вспыхивали в сознании Владимира как-то неорганизованно и тут же заглушались другими, казалось правильными, мыслями оратора. Машкову понравилось, когда оратор говорил об умении художника оттолкнуться от маленького факта и подняться до глубокого обобщения, но возмутило отношение критика к Репину. «“Физиология смеха и психология убийцы”, - мысленно повторил Владимир. - “Фанатизм суриковских героев”». Он живо представил себе запорожцев, пишущих письмо турецкому султану, боярыню Морозову, закованную в цепи, и, уже не слушая Иванова-Петренку, снова повторил его недавнюю фразу: «“Общечеловеческие страсти”. Черта с два! Где еще, в какой другой стране найдешь таких запорожцев? А ведь факт, исторический факт - писали письмо, злое, колючее, смелое, и в каждом слове его чувствовалась могучая сила запорожской вольницы»...
Машков очнулся от аплодисментов, прервавших его мысли, подумал: «Зачем аплодируют, по какому случаю?» А председательствующий уже объявил:
- Слово имеет товарищ Винокуров! - Кто-то за спиной Владимира сказал многозначительно:
- Теперь послушаем противника предыдущего оратора...
