Кикудзи не нашелся, что ответить.
— Вы хоть на улицу-то выходите? Или не можете дом оставить?
— Почему же не могу? Запираю и ухожу.
— В таком случае, зашли бы как-нибудь ко мне.
— Спасибо, как-нибудь зайду.
— Как ваше здоровье?
— Ничего, похудела немного.
— А спите как?
— Плохо, можно сказать, совсем не сплю.
— Вот уж это никуда не годится!
— Не знаю, может быть, я скоро улажу все дела с домом и сниму комнату у подруги.
— Что значит «улажу»?
— А я продаю дом…
— Ваш дом?
— Да.
— Решили продать?
— Да… А вы считаете, что лучше не продавать?
— Как вам сказать… во всяком случае, я тоже подумываю, не продать ли и мне свой.
Фумико молчала.
— Впрочем, какой смысл обсуждать по телефону такие сложные вопросы. Зашли бы ко мне… Я дома, сегодня ведь воскресенье.
— Да. Воскресенье…
— Знаете, в кувшине, который вы мне подарили, уже стоят цветы, садовые, на европейский манер. Но если вы придете, я использую его по прямому назначению — как мидзусаси…
— Устроите чайную церемонию?
— Ну, не настоящую… Просто жалко не использовать такое сино хоть раз как положено. Ведь настоящая красота чайной посуды проявляется только в сочетании с другой посудой для чайной церемонии.
— И все же сегодня я не смогу прийти. Очень уж плохо выгляжу, гораздо хуже, чем в тот раз, когда вы у меня были.
— Да ерунда все это! Ведь никаких гостей у меня не будет…
— Все равно…
— Значит, не придете?
— Нет… До свидания!
— Всего хорошего. Ой, кажется, ко мне тут кто-то пришел… Ну, пока!
Пришла Тикако Куримото.
Кикудзи весь сжался — неужели Тикако слышала его телефонный разговор?
— Погода-то, погода какая великолепная! Вот я и выбралась из дому, решила навестить вас… А то все дожди да дожди, просто сил нет…
Тикако уселась и, разумеется, сейчас же заметила сино.
— С вашего позволения, Кикудзи-сан, я бы хотела немного побыть в чайном павильоне. У меня теперь есть свободное время, ведь лето уже, уроков мало, вот и зашла…
Тикако пододвинула к Кикудзи подарок — коробку печенья и веер.
— Наверно, в чайном павильоне опять пахнет плесенью.
— Наверно…
— Вижу, у вас сино Оота-сан. Позвольте полюбоваться, — произнесла Тикако равнодушным тоном и, не вставая с места, пододвинулась поближе к кувшину.
Крепко упершись ладонями о татами, Тикако наклонилась над ним. Ее плечи, костистые, по-мужски широкие, приподнялись, голова опустилась, и Кикудзи показалось, что она вот-вот прыснет на цветы губительным ядом.
— Изволили купить?
— Нет, получил в подарок.
— Такую вещь?! Подарок, конечно, вам сделали роскошный, слов нет. Все понятно — на память, значит.
