– Микроб, вздумал учить бога, как надо жить! – голос дедушки перешёл на фальцет. – Нет, гвоздей тебе мало, хлопец. Я организую что-нибудь поинтереснее.
– Интересно, что? – поинтересовался я.
– Ты скоро узнаешь, даун. Подобных тебе надо учить, так что пеняй на себя... – услышал я последнюю фразу Чердынцева.
«Опять двадцать пять, – почесал я затылок. – Что может быть хуже гвоздей в кишечнике? Может, дедуля вздумает материализовать в моей крови какой-нибудь сильный наркотик, и у меня сорвёт ,,крышу“?»
– Вот-вот, ты мне сам подсказал, что тебе устроить! – вдруг откуда-то сзади раздался ехидный голос психа.
– Так ты ещё здесь? – невольно обернулся я.
– А где ж мне быть? Пока я тебя, живодёра и убийцу, не изведу, я всегда буду поблизости...
– Ты что, не понимаешь, что на охоту я пошёл не ради забавы?
– А мне плевать, ради чего ты стольких укокошил.
– Ты кого имеешь в виду?
– Мужика на Туре – твоя работа. И этих троих.
– В том, что произошло на Туре, я не виновен, и ты это хорошо знаешь...
– Не знаю и знать не хочу. Парень погиб из-за тебя. Так? Значит, ты тому виной.
– Ну у тебя и логика! – развёл я руками. – Это он на меня устроил охоту, и я виноват?
– Виноват, – раздался голос дедушки. – Надо было меньше следить. И стреляные олени – твоя вина.
– Тебе хочется, чтобы я сгинул от холода и голода? От твоего гостеприимства кто угодно окочурится.
– Вот ты сегодня и сдохнешь, недолюдок, как вшивый пёс, потому что заслужил, – и голос старика снова исчез.
«Что-то Чердынцев придумал, – расстелил я одну из оленьих шкур. -– Неужели он сможет в моей крови материализовать наркотик? Что-то невероятное. С гвоздями, наверное, проще». И, улёгшись поудобнее, я залез с головой под шкуру и закрыл глаза.
Через несколько минут по телу стало распространяться благодатное тепло. Веки стали тяжёлыми, и я готов был погрузиться в долгий заслуженный сон. Но в этот момент мне в голову пришла мысль об угрозе невменяемого.
«Надо что-то придумать, иначе мне несдобровать. Похоже, дедушка способен на многое. На такое, что я не могу себе даже представить», – от подобных мыслей сон сразу улетучился.
Выбравшись из своего тёплого убежища, не обращая внимания на боль в распухших коленях и пальцах рук, я отправился таскать к затухающему костру новый сушняк.
«Огонь в подобных делах – единственное спасение, – рассуждал я. – Рядом с огненной стихией вести борьбу с чужим психическим воздействием всегда проще».
Хорошо, что сушняку вокруг было предостаточно, и благодаря этому около разгорающегося костра у меня собралась приличная куча дров. Когда со сбором топлива было покончено, я притащил поближе к костру все три оленьи шкуры и сделал из них отличное ложе. Лицо и голову мне согревал огонь костра, а тело было закрыто оленьим мехом.
