Сальвадор Дали. Искусство и эпатаж | страница 77
– Да он же гений, этот Дали! Гений – и ничего не попишешь!
«У сеньора Нуньеса, моего тогдашнего надзирателя, – писал он, – голова от меня шла кругом. Я неизменно отметал его указания и всякий раз в итоге оказывался прав, чем ставил его в тупик. Внимательнейшим образом я выслушивал сеньора Нуньеса – и делал наоборот. Так мне удалось совершить кое-какие открытия технического плана».
Так Сальвадор Дали упорно продолжает убеждать читателя, будто изначально обладал самобытным талантом. Что ему, врожденному гению, до учителей! Он торит новые пути в живописи, отметая все замшелые традиции.
В действительности было иначе. Вот что он восклицает, вспоминая свои отношения с невестой, когда мучился любовной страстью, сдерживался и за свои сексуальные страдания мстил девушке: «Принимайся за работу, Сальвадор, нечего отлынивать! Если ты способен на жестокость, значит, способен и работать.
И я действительно работал, что внушало уважение. Я мог целый день не отрываться от холста или от заумной философской книги. С раннего утра – я вставал в семь – до самого сна мозг мой не отдыхал ни секунды. Даже свидания были для меня работой, причем не из легких – я вершил дело соблазнения. Родители удивлялись: “Ни минуты без дела! Вечно он занят!” И постоянно твердили мне: “Отдохни! Молодость пройдет, и не заметишь!” А я думал: “Вот и пускай проходит, да поскорей, до чего ж осточертело мне это молодо-зелено!” Как, как мне, не дожидаясь, пока повзрослею, избавиться от этих дремотных детских хворей? И все же одно мне было ясно: я должен справиться с кубизмом, чтобы высвободиться раз и навсегда. Так я, может быть, по крайней мере научусь рисовать».
В том-то и дело: он именно работал, больше учился рисовать, чем экспериментировать. Приведя примеры «творческих конфликтов» с сеньором Нуньесом, он постарался создать впечатление своей борьбы с ним за творческую свободу. Но если взглянуть на его ранние работы, нетрудно заметить, что в них чувствуется рука прилежного ученика, а со временем – подражание импрессионистам, пуантилистам.
Учитель стремился привить ему навыки классического рисунка. Это позже сказалось в полной мере и на славе Дали как сюрреалиста. Слаб тот, кто старается быть выше («сюр» по-французски – «над», «сверх») реализма, а сам не способен подняться до него, быть талантливым реалистом.
«Я занимался не покладая рук. Я знал, что непременно стану художником, да и отец вроде бы примирился с моим призванием. Проучусь еще три года, сдам экзамены на бакалавра и поступлю в Школу изящных искусств в Мадриде (об этом уже был разговор с отцом), а после, если получу именную стипендию, поеду в Рим. Правда, обязательное посещение занятий, хоть и любимым предметом, меня заранее тяготило. Я жаждал свободного развития, не скованного ничьими указаниями, и предвидел, что неминуемая борьба с преподавателями будет жестокой. Я знал, что и как мне следует делать, и не нуждался ни в надзирателях, ни в советчиках».