Алеша ухватился обеими руками за раму иллюминатора.
Внизу алел новый слой облаков… красных и серебристых.
Так это не облака! Это поверхность планеты! Суша!… Красная суша… материк, покрытый красноватой растительностью!…
- Эй, Гарри Вуд! Слышишь нас? - бросился Алеша к радиоаппаратуре.
Лица Вуда и Керна еще виднелись на телевизионном экране сквозь темные полосы помех.
Алеша включил «телевизионный глаз», чтобы на «Просперити» тоже увидели поверхность планеты.
Вуд закивал головой, заулыбался.
- Она красная, твоя растительность! - кричал Алеша. - Именно такой представлял ее твой учитель Гавриил Андрианович Тихов! Но что это серебристое?
- Это море, - гулко отозвался Илья Юрьевич. - Вода серебристая… или такой кажется сверху… Игра света.
Телевизионный экран совсем закрылся темными полосами.
- Полная «непроходимость» радиоволн, - угрюмо заметил Добров.
- Как же они радиопеленг услышат? - забеспокоился Алеша.
- Пойдут к квадрату «семьдесят», где мы сядем. Снизятся, услышат, - невозмутимо заверил Илья Юрьевич.
Алеша успокоился.
Он упивался невиданным ландшафтом.
Добров вел ракету к берегу морского пролива. На горизонте дымились вулканы. Остроконечные конусы выбрасывали фонтаны дыма, расплывавшегося зонтами.
- Эх, Мэри, Мэри!… А мы с тобой надеялись, что тепловое пятно - это «их город»…
Багровое пятно солнца падало на горную цепь. Исследователи «влетали» в вечер.
Илья Юрьевич решил приземлиться на границе дня и ночи, где должно быть меньше бурь…
Ракета прошла низко над вулканом. Пепел окутал ее тьмой, потом внизу сверкнуло раскаленное жерло и огненные реки по склонам. Потом снова серебрящаяся, отливающая медью вода.
И лес! Отчетливо различимый сейчас лес, кровавые его заросли на берегу!
Алеша вскочил и, подняв руку вверх, торжественно крикнул:
- Слава Жизни, вечной и вездесущей! Она есть здесь, есть! К посрамлению чванливых невежд, считающих себя единственными избранниками Природы, а Землю - центром Вселенной! - Он бросился к микрофону и закричал: - Гарри! Гарри! Черт бы побрал эту непроходимость волн! Это папоротники! Честное же слово, папоротники! Походят на пальмы, листья тюльпанами…
Алешу било, как в лихорадке. Он, всю жизнь убежденный в том, что на других планетах есть жизнь, сейчас боялся, что его разбудят…
Добров не стал садиться на морском берегу. Кто знает, какие здесь штормы или вызванные ураганом приливы. Лучше укрыться на лесной поляне.
Илья Юрьевич указал ему рукой вниз.
Оба они совершенно не думали о величии открытого ими мира, а буднично выбирали место для посадки.
