в пору нашествий.
Севернее Сорок в княжение Штефана начиналась глушь, «пустыня».
Верхняя Молдавия насчитывала семь волостей: Хотинская, простиралась через «пустыню» и леса до гор на севере и до большой Хотинской крепости на польском рубеже. Мощно укрепленная твердыня с высокими стенами была окружена глубоким рвом; а в сторону Днестра зиял крутой обрыв. Далее шли Дорохойская волость, Черновицкая, Нямецкая с крепостью на возвышении у Озаны-реки, Хырлэуская и Сучавская.
При воеводе Штефане Молдавском Сучава была стольным городом и знаменитой крепостью. Сорок храмов, один роскошнее другого — украшали столицу, блистая главами. 16 тысяч домов было в ней помимо знатного господарского двора.
В княжение Штефана были воздвигнуты кирпичные палаты в Хырлэу по соседству с обширными Котнарскими виноградниками. Сюда и привез господарь известного саксонского виноградаря Фелтина и отдал на его попечение погреба и виноградники. До наших дней дошло искусство изготовления сладкого, изрядно крепкого вина, именуемого котнарским. Вино сие, указывает Кантемир, неизвестно за пределами Молдавии, затем что теряет в сосудах силу свою, когда везут его без бережения водным или сухим путем. Но отстоявшись в глубоком сводчатом погребе, как было принято в Молдавии, оно превосходило все прочие европейские вина, включая токайское. На четвертый год вино приобретало такую крепость, что обжигало точно водка. И самый крепкий бражник не смог бы выпить более трех чарок, без того, чтобы не охмелеть. Но голова от него не болела. Цветом котнарское тоже отличалось от других вин: было оно зеленым, и чем дольше выдерживали его, тем более оно зеленело.
Хорошие виноградники росли и в других частях Молдавии. Возможно, оттого-то молдаване не очень потребляли воду и лучшую — прутскую — почитали только лекарством. Хвалили ее усердно, а пили неохотно. Да и понятно: хотя бы малая радость полагалась в то лихое время земцам-горемыкам. И подарил им ее господь: питейный обряд почитали они делом приличным, а бражничество — достохвальным подвигом.
III
Мастера корабельного дела отдавали предпочтение молдавскому дубу, считая его лучшим деревом для кораблей, крепчайшим против древоедов. Для мачт же находили они ели высокие и ровные, точно свечи; горцы спускали их к пристаням по Бистрице и Серету. Свечные мастера промышляли приятно пахнувшим воском, сластены находили вдоволь меду. Нигде на земле не сыскать было рая благодатнее для пчел, чем поляны древних кодров. Плодов и хлеба было много, и во всех соседних землях знали, что «просо в Нижней Молдавии и яблоки в Верхней — шелухи не имеют». На тучных пажитях паслись бесчисленные стада. Немецкие купцы ценили их за добрые качества, и за малую цену. О молдавских скакунах ходила среди народов Востока такая поговорка: «Всего на свете краше — персидский юноша на молдавском коне».
