Любовь Ивановна помнила все и обо всем порывалась рассказать: и какого цвета была машина скорой помощи, и как выглядел врач, и какой на нем плащ и ботинки, и какая с ним была медсестра, и даже шофер. Не могла вспомнить только одного — в какую больницу увезли Сергея Артамоновича.
— Сказали ведь мне, да я запамятовала. Знаю, что не в городскую, а в какую — убей меня, запамятовала…
Нина побежала к телефонной будке. Тревожно, то и дело застилая глаза, метались кудряшки. Рванула дверцу будки, но та с силой захлопнулась. Там оказался высокий парень в модном пальто и в берете. Он стоял, опершись о стенку, и пристукивал одной ногой. Стекло было разбито, и Нина слышала, как парень громко смеялся.
— Товарищ! — крикнула она. — Мне надо позвонить в больницу.
— Чудно, чудно… А вот знаешь новый курортный анекдот…
Парень говорил в трубку, не обращая внимания на Нину. «Что же это? — содрогнулась Нина. — Анекдоты? Сейчас анекдоты?»
Она снова рванула дверцу, но с той стороны ее крепко держали. В уши лез голос с нарочитым восточным акцентом.
— Слушайте, вы!.. Понимаете, мне надо в больницу… — Нина рвала на себя дверь и кричала. Голос ее срывался от волнения.
— В психиатрическую? — оторвавшись от трубки и по инерции с тем же восточным акцентом спросил парень. — Вон же телефон свободный.
Действительно, в трех шагах, с другой стороны крыльца того же дома стояла еще одна телефонная будка. Нина бросилась к ней.
— Скорая помощь, — ответил на другом конце провода женский голос. — Куда увезли? Сегодня отправляем в больницу Металлургического.
Хорошо бы нанять такси, до больницы километра два с лишним. Но у Нины нет денег. Послезавтра папина зарплата. В такие дни деньги и дома всегда были на исходе, а карманные исчезали совсем.
Автобусы как назло отворачивали тупые носы, направляясь по другим маршрутам. Нина побежала. «Ничего, через десять минут буду там. И, может быть, вернусь вместе с папой. У него не первый раз плохо с сердим. И проходило. Только бы так! Только бы вернуться вместе с папой. Если уж должно быть несчастье, пусть лучше со мной. Пусть я буду хромать, пусть врачи только успокаивают меня, что это временно. Пусть на всю жизнь! Только бы папа, только бы вернуться вместе с папой!..»
В желтоватом свете больничной приемной Нина различила женщину в белом халате.
— Отец, говорите? Казанцев Сергей Артамонович. — Женщина внимательно посмотрела на Нину. — Сейчас узнаю.
— Сестра! — позвал негромкий мужской голос. И только тут Нина заметила, что в этой узкой, удлиненной комнате немало людей. Сестра взяла у мужчины градусник и, не взглянув на шкалу, ушла в соседнюю дверь. Люди в приемной негромко разговаривали, но Нина не слышала их. Запомнился только рассудительный пожилой бас:
