В этот раз Нине и самой хотелось уйти из дому. Она опасалась, что к ней придут бывшие соклассницы, та самая Рита Осокина, которая всегда злилась, что танцевать приглашают не ее, а Нину, и еще Леночка Штемберг. Нине было скучно с ними. Собираются сдавать в медицинский и дрожат: «Ой, как трудно! Ой, провалимся!»
И вот они шагают рядом, как всегда касаясь друг друга. Нина старается попадать в ногу. Правда, отец ходит теперь не так быстро, как раньше. Даже иногда останавливается от боли в сердце. В семье всегда опасались туберкулеза, а навязалась стенокардия. И все-таки он не научился ходить тихо — шагает менее резко, но так же широко.
— В города, — предлагает отец.
Так повелось, что в свободное время они играют в какие-нибудь игры.
— Нет, Сергей Артамоныч, надоели мне твои города. Они все кончаются на «а» или на «к».
— Горький, — возражает отец.
— Йошкар-Ола, — лениво парирует Нина. — Нет, скука, города. Примитив.
— В балду?
Нине не хочется и в балду. Отец знает столько слов, что не спасает никакая находчивость.
— Давай в ассоциации.
Эту игру придумали они сами. Один указывает на предмет или на человека, а другой сразу же должен сказать — на кого он похож. Ответ оценивается по пятибалльной системе.
Отец показал на строящийся дом. Стены поднялись довольно высоко. Крыши еще не было. На месте будущих окон и дверей таинственно темнели проемы.
— Крепость после сражения, — определила Нина.
— Три, — ответил отец. — Не оригинально.
— Три, — согласилась Нина и указала на идущего навстречу аккуратненького старичка в широкополой шляпе.
— Назвал бы грибом, но это слишком традиционно. Торшер.
— Пожалуй, четыре.
— А куда мы входим?
Они оказались под невысокой аркой, соединяющей два огромных дома.
— Пещера — тоже традиционно и устарело. Мы внутри гигантской ракеты. Сейчас она отделится от земли. Зажжется свет…
Под аркой сделалось темнее. Совсем рядом грохотал мотор.
— Опять три. Потому что… Нина! — вдруг закричал отец и рванул Нину к себе.
Но она запнулась. В первые секунды даже не почувствовала боли в ноге, оказавшейся по колесом «Москвича».
— Что с тобой? Что с тобой, Ниночка? — беспомощно бормотал отец.
«Москвич» скрылся за углом дома.
— Нинка, ну где ты шалаешься, Нинка?
«Во-первых, Нина. Во-вторых, что это за «шалаешься?» Так нужно было сказать ровным, спокойным голосом, голосом старшей сестры. Но Нина почти крикнула:
— Что случилось?
Гришина тревога передалась ей.
— Папу, — Гриша всхлипнул, — папу в больницу…
