Какие-нибудь полгода назад директор их школы ораторствовал на выпускном вечере: «Переступив порог школы, вы выходите в большой светлый мир». Или, как он еще говорил, — «в радостное завтра».
Уж кто-кто, а она-то шла в это завтра с открытой душой, шла веселая, доверчивая. Разве она хоть на минуту сомневалась, что это завтра встретит ее доброй и даже восхищенной улыбкой?
И вот хулиган, которого она даже в глаза не видела, сначала сломал ей ногу, чуть не сделал ее хромой, а потом довел отца до сердечного припадка.
Что еще тогда говорил директор? Впрочем, разве один директор? Это всегда говорят в школе. И разве только в их школе? Этому учат с первого класса, если не с детского сада.
Коллектив — защита от всех бед. Никогда не отрывайтесь от коллектива. Коллектив не даст вам свернуть с правильной дороги, поможет в любой беде.
А чем поможет ей коллектив, если отец умер? Что он, вернет ей отца?
Да, есть личное горе, мое горе, моя печаль и никто тут ни при чем, никто! И при коммунизме любая девушка может сломать ногу, стать «рупь двадцать». — И ничего тут не сделаешь.
Иногда Нине приходило в голову, как принял бы эти мысли отец. Она знала: он бы не согласился с ними. Больше того, отец без следа развеял бы ее мысли. Но отца не было, и Нина не сопротивлялась этим мыслям. «И пусть, и пусть»… — говорила она себе.
Из оцепенения Нину вывел как будто незначительный случай. Утром, когда Гриша еще спал, Любовь Ивановна позвала ее на кухню.
«Опять кормить», — подумала Нина. И где-то под пленкой безразличия ко всему на свете шевельнулась благодарность к этой женщине.
— Знаешь, что я надумала, Ниночка, — Любовь Ивановна говорила виновато и торопливо. — Хочу столы передвинуть — твой сюда, я мой на его место. Мой тоже неплохой. Он, правда, сделан грубовато, но прочный. А ваш, видишь, он раздвижной. Тебе все равно много не готовить, а мне… Видишь, у меня одного этого добра, — Любовь Ивановна показала на сгрудившиеся на ее столе электроплитку, примус, керогаз. А ты мой-то столик досмотри. Нет, ты посмотри, зачем же вслепую? Уютный, правда?
Нина безразлично взглянула на столик, пробормотала «Да, да».
— Вот я и хочу. У тебя и утвари этой меньше, и готовить ты особенно пока…
«Да, да, о чем говорить», — хотела было согласиться Нина. Но Любовь Ивановна тараторила, не давая ей вставить слово.
— Тебе здесь удобнее будет. Куда удобнее. И мы с тобой будем в расчете. Полняком в расчете.
«Полняком в расчете» — резнуло Нину.
