Хорошим людям - доброе утро | страница 11



Все раненые поднялись и стали выходить, помогая друг другу, торопясь, потому что где-то недалеко уже слышен был рокот возвращающихся бомбардировщиков.

Один я остался лежать на нижней подвесной койке.

«А вы чего лежите? Вставайте сейчас же! - сказала она.- Слышите-вражеские бомбардировщики возвращаются».

«Вы что, не видите? Я тяжело ранен и не могу встать, - ответил я. - Идите-ка вы сами побыстрее отсюда».

И тут снова началась бомбежка. Бомбили особыми бомбами, с сиреной. Я закрыл глаза и натянул на голову одеяло, чтобы не выбило глаза оконными стеклами автобуса, которые от взрывов разлетались вдребезги. В конце концов взрывной волной автобус опрокинуло на бок и меня чем-то тяжелым ударило по плечу. В ту же секунду вой падающих бомб и разрывы прекратились.

«Вам очень больно?» - услыхал я и открыл глаза.

Передо мной на корточках сидела девушка.

«Нашего шофера убили, - сказала она. - Надо нам выбираться. Говорят, фашисты прорвали фронт. Все уже ушли пешком. Только мы остались».

Она вытащила меня из машины и положила на траву. Встала и посмотрела вокруг.

«Никого?» - спросил я.

«Никого, - ответила она. Затем легла рядом, лицом вниз.- Теперь попробуйте повернуться на бок».

Я повернулся, и меня сильно затошнило от боли в животе.

«Ложитесь снова на спину», - сказала девушка.

Я повернулся, и моя спина плотно легла на ее спину. Мне казалось, что она не сможет даже тронуться с места, но она медленно поползла вперед, неся на себе меня.

«Устала, - сказала она. Девушка встала и снова огляделась. - Никого, как в пустыне».

В это время из-за леса вынырнул самолет, пролетел бреющим над нами и дал очередь. Я увидел серую струйку пыли от пуль еще метров за десять от нас. Она прошла выше моей головы.

«Бегите! - крикнул я. - Он сейчас развернется».

Самолет снова шел на нас. Девушка упала. Фьють, фьють, фьють - просвистело снова рядом с нами. Девушка хотела приподнять голову, но я сказал:

«Не шевелитесь! Пусть думает, что он нас убил».

Фашист летел прямо надо мной. Я закрыл глаза. Боялся, он увидит, что у меня открыты глаза. Только оставил маленькую щелочку в одном глазу.

Фашист развернулся на одно крыло. Дал еще одну очередь, снова промазал и улетел.

«Улетел, - сказал я. - Мазила».

Потом девушка потащила меня дальше. Когда она меня дотащила до железнодорожной станции, было уже темно. Мы ползли десять часов.


*

- Вот, брат, какие бывают девушки, - сказал Сухов. - Один раненый сфотографировал ее для меня на память. И мы разъехались. Я в тыл, она обратно на фронт.