Хорошим людям - доброе утро | страница 11
Все раненые поднялись и стали выходить, помогая друг другу, торопясь, потому что где-то недалеко уже слышен был рокот возвращающихся бомбардировщиков.
Один я остался лежать на нижней подвесной койке.
«А вы чего лежите? Вставайте сейчас же! - сказала она.- Слышите-вражеские бомбардировщики возвращаются».
«Вы что, не видите? Я тяжело ранен и не могу встать, - ответил я. - Идите-ка вы сами побыстрее отсюда».
И тут снова началась бомбежка. Бомбили особыми бомбами, с сиреной. Я закрыл глаза и натянул на голову одеяло, чтобы не выбило глаза оконными стеклами автобуса, которые от взрывов разлетались вдребезги. В конце концов взрывной волной автобус опрокинуло на бок и меня чем-то тяжелым ударило по плечу. В ту же секунду вой падающих бомб и разрывы прекратились.
«Вам очень больно?» - услыхал я и открыл глаза.
Передо мной на корточках сидела девушка.
«Нашего шофера убили, - сказала она. - Надо нам выбираться. Говорят, фашисты прорвали фронт. Все уже ушли пешком. Только мы остались».
Она вытащила меня из машины и положила на траву. Встала и посмотрела вокруг.
«Никого?» - спросил я.
«Никого, - ответила она. Затем легла рядом, лицом вниз.- Теперь попробуйте повернуться на бок».
Я повернулся, и меня сильно затошнило от боли в животе.
«Ложитесь снова на спину», - сказала девушка.
Я повернулся, и моя спина плотно легла на ее спину. Мне казалось, что она не сможет даже тронуться с места, но она медленно поползла вперед, неся на себе меня.
«Устала, - сказала она. Девушка встала и снова огляделась. - Никого, как в пустыне».
В это время из-за леса вынырнул самолет, пролетел бреющим над нами и дал очередь. Я увидел серую струйку пыли от пуль еще метров за десять от нас. Она прошла выше моей головы.
«Бегите! - крикнул я. - Он сейчас развернется».
Самолет снова шел на нас. Девушка упала. Фьють, фьють, фьють - просвистело снова рядом с нами. Девушка хотела приподнять голову, но я сказал:
«Не шевелитесь! Пусть думает, что он нас убил».
Фашист летел прямо надо мной. Я закрыл глаза. Боялся, он увидит, что у меня открыты глаза. Только оставил маленькую щелочку в одном глазу.
Фашист развернулся на одно крыло. Дал еще одну очередь, снова промазал и улетел.
«Улетел, - сказал я. - Мазила».
Потом девушка потащила меня дальше. Когда она меня дотащила до железнодорожной станции, было уже темно. Мы ползли десять часов.
- Вот, брат, какие бывают девушки, - сказал Сухов. - Один раненый сфотографировал ее для меня на память. И мы разъехались. Я в тыл, она обратно на фронт.