— Вулин! Вулин! Хозяин убил Вулина!!! Бей его!
Вновь затрещало дерево, послышались крики и шум драки.
Вдруг рука Ус Марака вцепилась ей в край рубахи.
— Госпожа, у меня в Канакерне семья… Проследи, чтобы Картен их не обидел…
Он с судорожным всхлипом втянул воздух.
— Не хочу, чтобы мои дети голодали… Или стали рабами. Я свободный гражданин города, им и умираю.
От этих слов горло сжало так, что Ника не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Только слёзы ещё сильнее потекли по впалым щекам.
— Не оставь их, госпожа! — прохрипел сарвал.
«Да мне самой осталось жить лишь на полчаса больше!» — едва не вскричала она, но в умирающих глазах светилась такая надежда, что девушка только кивнула.
Ус Марак дёрнулся и затих. Прижав к груди неожиданно тяжёлую голову матроса, девушка завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. Её слёзы капали на заострившееся лицо, еле различимое во внезапно наступившей темноте.
У капитанского жилья продолжал визжать Купин, и доносились звуки свалки. Ника сжалась, словно ища защиты у мёртвого сарвала, и тут что-то упало ей на руку, а затем холодом обожгло шею. Раздался звучный шлепок по кожаному рукаву рубахи.
Девушка вскинула голову. Полнеба закрывала плотная, невесть откуда взявшаяся туча. Потянуло прохладой, и корабль ощутимо дёрнулся от порыва ветра.
— Дождь! — отчаянно завопила она, вновь поцеловав убитого в начавший остывать лоб, тут же всхлипнув от жалости.
— Ну как же так!? Батман! Ну почему не раньше-е-е! Хотя бы на полчаса, и ты был бы жив! Гадство! Что же всё так плохо то?!!
Капли с грохотом барабанили по палубе.
— Что встали?! — резанул по ушам ликующий крик Картена. — Разворачивайте парус, надо собрать воду! Милим, тащите бочонки и кувшины! Всё, что есть! Да пошевеливайтесь, ленивые бездельники! Боги послали нам ещё немного жизни!
Мореход громогласно расхохотался.
Осторожно опустив тело Ус Марака, пассажирка бросилась в свой закуток, спасать вещи, уцелевшие после неудачного обыска.
У входа валялось скомканное одеяло, неудачная кража которого послужила поводом к началу кровавой заварухи на умиравшем от жажды корабле. Под ноги попалась круглая шкатулка. Опустившись на четвереньки, девушка стала торопливо шарить в темноте. Корзина на боку, куча заячьих шкурок. Пальцы наткнулись на смятый папирус. «Ну хоть что-то осталось», — с облегчением подумала Ника, на ощупь затолкав его в ларец. Кстати нашлась и крышка, а с ней и два последних письма. Скомканных, но вроде целых. Запихав всё в корзину, уложила сверху одеяло и кое-как умудрилась прикрыться плащом.
