- «…Предоставляем вам право решать самому, как спасти доверенные вам компанией ценности и людей,- продолжал читать Морозов.- Действуйте в соответствии с обстоятельствами. О вашей пенсии мы помним, так же как и о пенсии Тони Мерча».
Капитан жестко усмехнулся и бросил радиограмму в ящик стола.
- Не может же компания радировать прямо: плевать нам на людей и на вас, почтенный Ричард О'Доновен.Сделайте все, чтобы спасти ценности. А чтобы я не колебался… напомнили о пенсии.- Он гневно сощурился, отчего синие мешочки под глазами набухли, стали тверже.- И я принял решение. Один раз sa двадцать пять лет беспорочной службы моим хозяевам. Я отодвинул интересы компании «Меркурий» на второй план. На первом у меня жизни моих людей: хороших и беспутных, умных и идиотов. Все же это люди, черт возьми! Они хотят жить и имеют на это право. Тогда-то я и решил: бросить к дьяволу все и снять с этой развалины экипаж.
Слушая измученного бессонными ночами капитана, Петр Андреевич испытывал все более крепнущее желание сохранить пароход, а вместе с ним и пенсию этому мужественному старику с усталым морщинистым лицом и широкими мохнатыми бровями.
Петр Андреевич привычно, по-военному четко бросил руки по швам.
- Разрешите познакомиться с положением парохода?
- Это ваше право,- поклонился капитан.- Вы дали нам буксирный конец. Осматривайте «Гертруду». Принимайте любые меры, чтобы спасти судно. Быть может, вам повезет больше, чем мне. Желаю удачи.
Ричард О'Доновен показал на стоящего в стороне моряка.
- Вам поможет Тони Мерч. Боцман. Старый моряк! Знает каждый закоулок парохода.Тони начал службу на судах компании на два года раньше меня.Его имя также упоминается в радиограмме.Это единственный человек в экипаже,не считая меня, кто кровно заинтересован в спасении «Гертруды».
Петр Андреевич обернулся к Тони Мерчу и приветливо произнес одну из немногих знакомых ему английских фраз:
- О'кей, Тони!
Боцман «Гертруды» был полной противоположностью подтянутому холодноватому капитану. Невысокий, с могучим телом на коротких кривоватых ногах и приподнятыми широкими плечами, он походил на старого добродушного пирата из романов Стивенсона. Усиливала ©то сходство большая голова, черная, с густой проседью курчавая шевелюра и плотные, словно приклеенные бакенбарды.
Петр Андреевич пожал крепкую руку боцмана и сказал:
- Ничего, боцман! Поднимем народ…
Он взглянул на замешкавшегося с переводом Морозова и запнулся, понял, насколько неуместны эти привычные слова на чужой палубе, где властвуют иные, чем у нас, законы и нравы. Поднимем народ! Не те слова. Петр Андреевич быстро поправился и деловито сказал:
