Осторожно выбирая трепещущий в ладонях линь, Иван Акимович подтягивал привязанный к нему прочный швартовый конец. Выработанная годами цепкость да чутье старого моряка помогали ему угадывать каждое движение шлюпки. Если волна бросала ее в сторону, чуткая рука боцмана несколько отпускала конец. Но стоило волне ослабить напор, и Иван Акимович быстро выбирал линь.
Шлюпка медленно приближалась кормой вперед к высокому подветренному борту «Гертруды».Сверху что-то кричали, показывали руками. Но ветер относил голоса людей. Впрочем, и вслушиваться в них было некогда. Все внимание таманцев устремилось на небольшую полосу воды, отделяющую шлюпку от парохода.
С палубы полетел второй конец. Морозов бросил почти бесполезные весла, подхватил на лету линь и стал осторожно подтягивать нос шлюпки, разворачивая ее бортом к пароходу. Вода упорно отталкивала ее в пустынное бушующее море. Оба конца то туго натягивались, то несколько провисали,и тогда Иван Акимович и Морозов спешили подтянуться еще на метр-два к пароходу.
Новая волна приподняла шлюпку. Высокий черный борт резко надвинулся.
Иван Акимович выпрямился во весь рост и рявкнул, широко раскрывая усатый свирепый рот.
- Принима-ай!
С парохода сбросили два штормтрапа.Они плотно легли на завалившийся борт.
- Пошла,Домнушка! -подал команду Петр Андреевич.- Вихров! На второй трап.
Алеша замялся. Неловко было ему- молодому крепкому парню- уходить со шлюпки первым из мужчин, вместе с пожилой женщиной. Это никак не вязалось с вновь вспыхнувшим радостным ощущением бесстрашия, близящегося подвига.
- Пошел, Вихров! Пошел!- загремел Иван Акимович.- Жива-а!
Окрик боцмана будто подтолкнул в спину. Алеша полез по трапу. За спиной образовался черный, бездонный, но совсем не страшный провал.
Сильные руки тянулись сверху к рыбакам, помогали выбраться со штормтрапа. После трепки, полученной в море, скошенная палуба парохода казалась таманцам прочной и надежной. Лишь сейчас почувствовали они, как холодна вода, пробравшаяся через рукава и вороты к телу. Лишь руки оставались горячими, настолько горячими, что даже мокрые рукавицы не могли остудить пылающие ладони.
На «Гертруде» рыбаков приняли восторженно. Их обнимали, хлопали жесткими ладонями по плечам.В непонятном говоре и восклицаниях изредка звучало и родное русское слово, неведомо как оставшееся в чужой памяти. В нестройном гомоне выделялся сорванный бас Ивана Акимовича, вперемежку с крепкими пожеланиями буре, успокаивавшего матросов «Гертруды».
