- Торопиться не будем, никто нас не гонит.
Антон взял у сына чемодан и направился к выходу.
Было раннее утро, сумеречное и прохладное, с росой, лежавшей на редких булыжниках площади, и низким солнцем, еще зыбким после ночного тумана. Прямо от станции начинался поселок - избы в два ряда, мальвы под окнами, плетни, заросшие вьюнком, сады вперемежку с огородами. Антон сосал пустой мундштук, оглядывался и все рассказывал, рассказывал - не то самому себе, не то Воли-ку - о том, что было здесь когда-то, до войны еще.
Вот здесь была крупорушка с конным приводом, на которую приезжали из соседних деревень, и мальчишки катались на ее кругу, бегая за лошадьми и в то же время не двигаясь с места.
А вон там, за станцией, в парке из старых лип стоял железнодорожный клуб - когда-то барский дом, с просторным звонким залом, где ребята играли даже в салки, с пыльной библиотекой, в шкафах которой еще хранились книги с портретами российских императоров. В клуб приезжали когда-то цирковые труппы, артисты, известные поэты и лекторы из самой Москвы.
- Н-да! - вздыхал отец, и глаза его блестели. - Прямо не верится!
Волик шел за отцом, оглядываясь и не очень ясно понимая, о чем говорит отец: клуб, артисты, поэты как-то не вязались с тощими топольками и акациями вдоль оград, одиноким обелиском посредине клумбы, сельпо с тяжелым сарайным замком на дверях и ставнях - со всем, что можно было увидеть на площади, пустынной и гулкой в этот ранний час.
Они вышли из поселка. Впереди открылись мягко всхолмленные поля, затянутые плавающим туманом. Из-под тумана, как из-под слоя воды, проглядывали изумрудные клинья овса, ржаво-красные квадраты гречихи да уходящий к горизонту извилистый овраг с ветвями овражков. Солнце пробивалось сквозь хмарь, и от земли, окоченевшей за ночь, из-под тяжелой росы, лежавшей на утренних травах, поднимался хлебный дух полей, теплый дух напоенного солнцем разнотравья.
Волик приспустил «молнию» замка на курточке. Отец часто оборачивался, поджидая сына.
- Красота какая, чуешь?
- Чую, - устало соглашался Волик и все чаще оглядывался назад.
Поселок давно уже скрылся за пригорком, только на горизонте, над синей полоской леса, двигался, клубясь и расползаясь, далекий паровозный дымок.
Дорога привела к коноплянику. Антон бросил чемодан, побежал в заросли, раздвигая стебли, и долго шуршал в них. Волик подошел к коноплянику, по-собачьи втянул в себя запах листвы, резкий и незнакомый. От зарослей веяло жутью, в них была еще ночь. На вершине стебля качался реполов. Выпятив красную грудь, он бесстрашно смотрел на мальчика.
