Руки кардинала были сжаты в кулаки; костяшки пальцев желтые, словно орехи без скорлупы. Левина снова посмотрела ему в глаза, которые тот старательно отводил в сторону, лишь бы не встречаться с ней взглядом. Что скрыто за его бородой, за узкими розовыми губами? Она взяла самую тонкую кисть и начала прорисовывать густые каштановые волосы, в которых попадались пряди стального цвета. Она пыталась обрести истину в мелочах. Она мечтала о свободном стиле, позволяющем дать более полное представление об антураже или о самом натурщике. Это лучше, чем добиваться полного портретного сходства. Об этом они часто спорили с отцом. Иногда, как бы портрет ни был похож, никак не удавалось ухватить суть человека – какую-то черту, деталь. По мнению Левины, добиваясь полного сходства, необходимо уловить не только то, что видно невооруженным глазом, но и то, что скрыто. Свет неожиданно исчез, она посмотрела на окно: в небе нависли дождевые облака, и кардинальская мантия как будто полиняла, а лицо приобретало неприятный сероватый оттенок. Неожиданно для себя она подумала: хорошо, что дождь пошел не с утра, иначе бедняге на костре пришлось бы еще дольше мучиться в ожидании смерти – сырые дрова разгораются медленно. Она удивлялась своим мыслям. В том, что случилось с беднягой, нет ничего хорошего, да и о том, что ему было бы легче, тоже говорить не приходится.
– Ваше высокопреосвященство, к сожалению, уже стемнело, – обратилась она к кардиналу. – Позвольте испросить у вас завтра еще час вашего драгоценного времени!
Он наконец посмотрел на нее и наклонился вперед.
– Покажите, – потребовал он.
Обычно Левина не показывала натурщикам неоконченную работу, если только они не ее хорошие знакомые, но как откажешь кардиналу? Она сняла портрет с мольберта. Он совсем невелик. Осторожно держа картину за края, чтобы не размазать краску, она поднесла ее поближе. Кардинал вытянул шею.
– Ближе! – Он разговаривал с ней так, словно отдавал команды собаке.
Левина шагнула к нему; приближаясь, она почувствовала запах благовоний, которыми, видимо, пропитана его одежда, и отчетливо увидела, какое мрачное у него лицо. Некоторое время кардинал разглядывал свой портрет. Он как будто был доволен. Левина вздохнула с облегчением, ведь она вовсе не пыталась ему польстить, как некоторым. Потом он указал пальцем на тщательно прорисованную бороду.
– Какая точность! – пробормотал он себе под нос. Он задел краску и размазал все волоски, которые Левина так старательно прорисовывала весь последний час. У него на пальце осталось рыжее пятно. – О… я не… – Судя по всему, извиняться он не умел, хотя собственная неуклюжесть его смутила. Какое-то время он казался самым обыкновенным неуклюжим стариком, и Левина подумала: может быть, в его глазах она все-таки разглядела доброту… или нечто подобное.
