– Своей наследницей ее назначил молодой король Эдуард – pauvre petit[10]. Ведь мальчиков в роду не было.
– А Мария и Елизавета?
– Его сестры? Их законнорожденность многими подвергалась сомнению. Зато у твоей сестрицы Джейн все сходилось просто замечательно – она исповедовала новую веру, была набожной, ученой и вошла в подходящий возраст для того, чтобы родить наследников мужского пола… Идеальный выбор. – Marxian умолкала и вздохнула, словно боялась расплакаться при мне.
– Мама, но ведь вы тоже могли бы претендовать на престол, и даже перед Джейн?
– Ах, chérie! – ответила она, сутулясь. – Я отказалась от своих притязаний в ее пользу.
Я старалась отделить то, что только что узнала, от клубка запутанных фактов.
– Значит, это вы… – Я вовремя умолкла, чтобы не продолжить и не сказать «вы виноваты», но Maman поняла, о чем я думаю. Ее глаза заблестели от слез, и я протянула ей свой носовой платок, который она взяла, не глядя на меня.
– Я должна жить с этим позором, – сказала она. – J’ai bonte, jusque au coeur.
– «Мне стыдно до глубины души», – вслух перевела я. – Но зачем вы так поступили?
Она снова тяжело вздохнула, как будто была наполнена отравленным воздухом и хотела выгнать его из себя.
– Мышка, в то время твой отец попал под влияние Нортумберленда, лорда-протектора. Можно сказать, твой отец попал в его сети. Сейчас я утешаю себя тем, что у меня не было выбора. А правда это или нет… – Она умолкла. – Мы все иногда обманываем себя. С возрастом ты поймешь. – Свеча шипела и плевалась, ее пламя уменьшилось. – А когда Нортумберленд узнал, что молодой король Эдуард умирает, они с твоим отцом сговорились женить на Джейн его сына, Гилфорда Дадли. – В ее глазах вспыхнул гнев. – Я не давала своего согласия на их брак! Но мое слово не имело для них никакого веса.
Постепенно клубок у меня в голове начинал разматываться.
– Значит, Нортумберленд хотел, чтобы настоящим королем стал его сын?!
– Нортумберленд обвел твоего отца вокруг пальца; тот заразился его тщеславием. А такой путь всегда приводит на плаху.
Maman прикрыла подбородок ладонью и смотрела на меня. Я заметила, как переливаются в тусклом свете ее каштановые волосы и оживает лицо. Кожа у нее белая, черты точеные, как у Джейн. Неожиданно до меня дошло, как мы все неразрывно связаны. Перед моими глазами возникали золоченые ветви родословного древа. У всех нас в жилах течет кровь Тюдоров; она нас объединяет. После того как мои мысли обрели стройность, я задала неизбежный вопрос:
