– Все потому, что она наполовину испанка – известно, что испанки покрыты шерстью, как медведицы.
И вдруг я что-то услышала – какой-то тихий звук, похожий на щелканье клюва. Королева перестала мурлыкать и прислушалась. Звук повторился: тихий стук, словно кто-то бросил камешек в стекло.
– Мэри, закатайте нам рукав, – приказала королева, протягивая мне руку.
Незабудка снова застучал клювом по клетке и прокричал:
– Мэри, закатайте нам рукав!
Я возилась с завязками, чувствуя ее растущее раздражение, отчего мои пальцы стали еще более неуклюжими. Она столкнула меня с коленей:
– Чепец! Платье!
Я принесла ей то, что она велела, и помогла облачиться, радуясь, что из-за жесткого платья из золотой парчи не заметно, насколько неловки мои движения. Королева взяла свечу и подошла к окну; немного постояла там, а затем вернулась в кресло. Потом приказала принести ей Библию и четки. Она велела мне устроиться на подушке у ее ног, сама восседала прямо, задрав подбородок, как будто изображала королеву на маскараде, а я, сидя на полу, напоминала ее любимую собачку.
За дальней стеной послышалось шарканье. Неожиданно прямо из стены вышла фигура в плаще, похожая на привидение. Должно быть, я с глупым видом разинула рот, потому что королева шлепнула меня по плечу:
– Мэри, не зевайте!
Фигура вышла на середину кабинета и поклонилась, сбросила капюшон и плащ в угол. Я узнала Ренара, испанского посла. При его появлении королева ожила, словно он высек из нее искру. Я часто видела Ренара с его свитой во дворце, издали любовалась его изысканными манерами, его безукоризненными нарядами. Он выглядел настолько совершенным, что невольно приходило в голову, будто он что-то скрывает.
– Вы принесли нам весточку от нашего жениха? – спросила королева, затаив дыхание.
– Да. – Ренар достал из-под дублета мешочек.
Королева сразу помолодела и стала похожа на девочку, которой принесли сладости. Она жадно схватила мешочек – по-моему, не следовало так выдавать свое нетерпение, – рывком развязала шнурки и с радостным вздохом положила себе на ладонь кольцо. Полюбовалась им, поднесла его к пламени свечи.
– Изумруд, наш самый любимый из всех драгоценных камней! – сказала она, надевая кольцо на палец и любуясь им. – Мне кажется, он уже знает меня.
Огромный камень на ее тонком пальце выглядел нелепо.
Помню, мне сразу показалось, что раньше я уже где-то видела это кольцо. Вскоре вспомнила, я видела его – на мизинце самого Ренара. Я часто замечала то, чего не видят другие.
