Новенькое пневматическое ружье действительно походило на мечту. Еще папа купил две коробки патронов. Нужно было срочно пострелять. Девочка предложила устроить тир в большой комнате, но папа не решился.
Балкон выходил в парк. Голые деревья росли в нескольких метрах от дома. Парк уходил вдаль, становился гуще, и вдали за путаницей веток почти не виден был кирпичный забор какого-то завода.
Стрелять с балкона было удобно, но не во что. Они расстреляли полкоробки, целясь в стволы деревьев и в яркие банки из-под колы, валяющиеся кое-где под деревьями. Потом папа увидел ворону.
Она сидела на ветке, вобрав голову в плечи, равнодушно поглядывая на шумную компанию на балконе, и не подозревала о тучах, которые собирались над ее носатой головой. Возможно, она вспоминала прошедшую зиму и ежилась от воспоминаний. Может быть, она жалела, что вороны не перелетные птицы, и, наверное, стоило в октябре напрячься и махнуть куда-нибудь в Африку. А вернуться, когда окончательно потеплеет, отъевшейся и загорелой, в отличной форме.
Недолго думая, папа прицелился и выстрелил. Наверное, пуля просвистела очень близко от вороньего уха (если дырку в голове можно считать ухом), потому что ворона подняла голову и посмотрела по сторонам.
— Ты хочешь ее убить? — спросил мальчик.
— Из этого ружья нельзя убить, — сказал папа и выстрелил второй раз.
Ворона вдруг подпрыгнула на ветке и камнем свалилась с дерева.
— Черт! — удивленно сказал папа. — Черт!
— Ты ее убил? — шепотом спросила девочка.
— Я не собирался ее убивать! — сказал папа. — Черт! Правда, как-то само собой я целился ей в голову. Неужели я ее застрелил?
Через две минуты они уже бежали вокруг дома к месту трагедии. Девочка на бегу тихонько подвывала.
Бедная ворона без признаков жизни лежала на куче гнилых листьев. Папа взял ее в руки и послушал сердце. Увы, оно не билось.
— Сдохла! — сказала девочка шепотом. — Ты же говорил, что из этого ружья нельзя убить!
— Я правда так думал, — сказал папа. — Мне очень жаль эту ворону.
— Интересно, а кошку из него можно застрелить? — спросил мальчик.
— Не знаю, — сказал папа. — Теперь не знаю. Надо похоронить ее, пока не вернулась мама. Бедная ворона!
