– Вот полотенце, – говорит Дин, когда передает мне большое банное полотенце. Конечно белое с голубыми вышитыми инициалами.
– У тебя нет татуировок, – говорю я, пока мы вытираемся.
– У тебя тоже нет, – возражает он.
– Да… я думала, что у тебя она где–нибудь есть, – вообще–то это предлог, чтобы рассмотреть его. Что делает Дин? Он встает передо мной и показывает мне свое тело со всех сторон. Спасибо… действительно милое зрелище! Я хихикаю и заворачиваюсь в полотенце.
– Мне можно набить твое имя? – предлагает он.
– О нет! Только не это! – конечно, я знаю, что Дин сказал это в шутку по тому, как он ухмыляется.
– Большое сердце на моей груди с крыльями и звездами…
– Нет, это полное сумасшествие!
– Немного… – Дин смеется и надевает халат. Конечно, из шелка и, кто бы мог подумать, белого цвета.
Вместе мы покидаем бассейн.
– Я попрошу Лиз принести тебе пару вещей. У вас одинаковый размер.
– Тебе не нужно этого делать…
– Это означает, что ты хочешь все время ходить здесь обнаженная?
– У меня же есть полотенце, – при этом я похотливо тереблю его, в то время как Дин открывает дверь шкафа.
– Или вместо него халат? Он красный и на размер меньше? – он тоже из шелка и очень нежно ощущается на моей коже, когда Дин помогает мне его надеть.
– Ты можешь оставить полотенце здесь. Утром его уберет уборщица.
– Ммм, хорошо… – я иду за Дином. Вместе мы идем на первый этаж, где входим в большую кухню. Она оборудована множеством элементов из нержавеющей стали, к моему удивлению, черных.
– Не белая кухня? – удивленно спрашиваю я его.
– Я здесь редко бываю. А те белые кухни, которые я видел, мне не понравились. СМИ пишут, что я люблю только белый цвет, но черный мне также сильно нравится. Он его противоположность. Мрачная. Угрюмая. Угрожающая, – Дин гладит столешницу, которая выполнена из мрамора или гранита, я не совсем уверена. В любом случае, она из настоящего камня.
– То есть у тебя есть темная сторона? – прямо спрашиваю я его.
– Да. Она есть у каждого человека. Где–то глубоко в нашей душе есть третье лицо.
– Третье?
– Да. У каждого человека есть третье лицо. Первое – безвредное, действующее лицо, которое мы показываем обществу. Второе мы показываем только нашим ближайшим друзьям. Но третье лицо мы не показываем никому. Мы знаем, что оно дремлет глубоко внутри нас, но мы не можем показать его нашей семье или любимым. Потому что оно их шокирует и напугает, – Дин идет к большому серебристому холодильнику, который может делать лед. Но потом он смотрит на набор ножей и берет один из них. Я сглатываю и начинаю нервничать, находясь от него в пяти шагах. – Я показываю тебе свое первое лицо, я вежливый и дружелюбный. Хороший хозяин. Ты немного боишься, с тех пор, как я держу нож в руке, потому что ты не знаешь, что я с ним сделаю. Узнаешь ли ты меня лучше, не будешь ли ты бояться, если я возьму в руки нож. Но если бы ты знала, как выглядит моя душа, ты бы не поехала со мной в этот дом, – Дин смотрит на меня. Его взгляд ничего не выражает, кажется холодным и угрожающим.
