Не случайно владыка митрополит Кирилл, нынешний Патриарх, написал в предисловии к книге кардинала Тарчизио Бертоне об общем благе: «Для православного сознания разговор об общем благе будет неполным, если под ним понимается лишь устроение земной жизни, в то время как высшее благо – жизнь во Христе – игнорируется проповедниками радикального секуляризма и вульгарного материализма».
Земные блага не вредны, если не мешают достигать блага высшего – вечной жизни. Но приоритет земных благ ни в коей мере не может считаться «общим» для нас и для неверующих. Для нас главное благо – в пакибытии. Для них – тоже, только они этого пока не знают или отрицают. Так что именно спасение является благом действительно общим, безусловным, а земные блага более всего важны лишь для части людей. И, чтобы достигать действительно общего, истинного блага, надо не зарабатывать деньги, не строить красивые города, не корпеть над средствами продления земной жизни, а собирать сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут (Мф. 6: 20).
В советской массовой культуре слово «волшебство» стало красивым и привлекательным. С ним в книгах и фильмах ассоциировались положительные герои. На него «замыкалась» жажда чуда, тоска по сверхъестественному. А слово «гордость»? Оно чуть ли не отождествлялось с высоким нравственным обликом человека. Однажды я предложил людям в прямом радиоэфире порассуждать на такую тему: чем гордость отличается от гордыни? Слушатели искали разные варианты ответа. Кто-то говорил, что гордость – это чувство радости за ближних и за страну, а гордыня – это концентрация на себе. Кто-то просто отвечал, что есть плохая гордыня и хорошая гордость, и за последнюю не стыдно. Только религиозно грамотные люди говорили, что гордость и гордыня – это, в общем-то, одно и то же. Причина такого разброса мнений – в «отмывании» советской и постсоветской культурой слова «гордость».
«Гордость» как добродетель, «смирение» как постыдное убожество… Таинственно-манящее «волшебство» и узкая, замшелая «догма»… Все эти искаженные смыслы давно въелись в народную душу. Некоторые церковные люди даже утверждали, что ничего с этим не поделаешь и нам нужно принимать новояз. И тем не менее за последние двадцать лет многие слова вернули себе истинный смысл и изначальную окраску. Исчезли чудовищные термины «царизм», «реакция», «советский человек»… Почти никто уже не употребляет в положительном ключе слова «чертовски», «ведьма», «беситься»… Мозги и души у людей постепенно становятся на место. И бороться за истинный смысл слов, за истинное их звучание надо продолжать.
