Григорий Грязной всю дорогу смеялся, шутил, перекидываясь пустыми разговорами со своими товарищами, как бы стараясь этим показать свое небрежение Истоме. Он хотел выглядеть веселым, беспечным — человеком с чистой совестью. Шутя он сказал: «Опять нас сегодня дурным ветром в кучу сбило!» — «Ветер будет дуть, покуда не выдует всех врагов государя», — сказал один из опричников в угоду своему начальнику.
И много других обидных для самолюбия слов услышал Истома от грязновских молодцов.
Стрелецкого сотника втолкнули в подземелье к Малюте, туда, где допрашивали и пытали самых опасных преступников.
Истома недоумевал: неужели и его обвиняют в измене?
Грязной, выйдя наверх после того, как оставил Истому в подземелье, громко рассмеялся:
— В сети сей, юже скрыша, и увязе нога его!
Словно из-под земли появился Василий Грязной. Ласково поглаживая одного из коней и прижимаясь к нему щекой, Василий спросил:
— Неверную душу привели? Давно бы так.
— Знамо: душа согрешила, а тело в ответе!.. — громко, с усмешкой в голосе произнес кто-то в темноте.
Своими злоречивыми шутками и насмешками над обвиняемым они усердствовали один перед другим, стараясь казаться неумолимыми к заподозренным в измене людям. И теперь с большою охотою издевались над своею новою жертвою, соперничая друг с другом в ядовитости своих шуток.
Истому охватил в подземелье холод, сырость, какой-то неприятный смрад, напоминающий запах паленого мяса. В большом сводчатом каземате, в углу которого тлели кучи углей, у стены, на широкой скамье, неподвижно, будто истукан, вырубленный из дерева, сидел Малюта. Лицо его рассмотреть близко невозможно. В отсвете жаровни жили одни его большие, искоса улыбчатые глаза.
Истома огляделся по сторонам, перекрестился. В каземате, кроме Малюты, никого не было.
— Здоров, сотник! Аль не узнаешь? — вдруг ласково проговорил незнакомым голосом Малюта. — Начадили, надымили, словно тараканов, нехристи, жгли!.. Посоветуй. Сижу тут, как в геенне огненной. Шестую неделю варева не видал и забыл, каково оно есть. Едим тут с ребятами всухомятку. Колотья в животе ежедень не переходят. Тяжела служба у Ивана Васильевича. Не так ли?
— Не тяготился я службою государю и не тягощусь никогда, — скромно ответил стрелец.
— Добро. Не от льсти словеса твои. Да как же иначе доброму дворянину на свете жить? И то сказать — с кем греха не бывает! Один Бог без греха. А бес не дремлет… Нешто не знаешь — сатана и святых искушает. Силен бес! И горами качает, и людьми, что вениками, трясет. Не так ли?
