Все покорно последовали за Куртесом.
Расположившись на удобном пригорке, среди кустарников, они приготовились слушать.
— Смотрите!.. Лондонская башня делится на две части: Внутренний двор и Внешний. Внутренний двор окружен стеною с двенадцатью башнями, а Внешний окружен рвом. Вон там сторожевая башня, королевские галереи и покои, монетный двор, сокровищница, но, друзья, чтобы описать вам этот громадный замок, рассказать про каждую башню, понадобится много дней. Я расскажу вам только о том, какое происшествие случилось здесь совсем недавно…
Генри тяжело вздохнул.
— Да. Более двухсот лет топор в Лондонской башне не оставался в бездействии. Вряд ли хотя один год проходил тут без политических убийств… только королева Елизавета до сих пор не пролила ни капли крови… Спят спокойно в Лондоне и в провинциях. Однако я расскажу вам, что хотел… Слушайте! Покойный король Генрих Восьмой женился на красавице Анне Болейн. Но она была не угодна католикам, она не любила папистов… И вот ее оклеветали, обвинив в прелюбодеяниях, в измене королю. В это время король увлекся другой девушкой и решил расстаться с королевой Анной, матерью нынешней королевы. Анну Болейн посадили в крепость, и королева взошла на эшафот, одетая великолепно, и объявила всенародно, что умирает безвинно, по наговору своих врагов. Она хвалила короля, называя его милосердным и благостным, говорила, что подданные его должны почитать себя счастливыми под управлением такого государя. Заметив, что некоторые из придворных дам злобно усмехаются, она обернулась к ним и сказала: «В досаду вам я умираю королевой!» И тут же, преклонив колена, помолилась и положила голову на плаху.
В народе есть слух, будто ее отрубленная голова скакала на эшафоте, делая движения губами и глазами… Так погибла добрая и прекрасная королева Анна. И еще другую жену из-за попов погубил король. На этом же эшафоте и ей отсекли голову.
В грустном молчании выслушали москвичи рассказ Генри.
— Выходит: у вас короли на поводу у попов? Зачем они слушали монахов и рубили головы женам?! У нас царь сильнее духовного чина, — степенно разгладив бороду, с гордостью сказал купец Поспелов.
— Приезжали и к нам латинские монахи, да никто их не слушает… Коли вмешиваться будут в государевы дела, их самих в темницу бросят, — вставил свое слово и Алехин, исполнявший обязанности переводчика в этой прогулке.
Поспелов рассмеялся:
— Э-эх, кабы побывали здесь наши земляки да послушали бы об этой башне!.. Пожалуй, не стали бы пенять на суровость батюшки государя.
