Блин, внуков никто не забрал, она сама черт-те где, запертая в ангаре, а думает! О тряпках. Фаине стало стыдно за свои мысли. Она поискала в кармане куртки девайс. Кажется, вчера она его выронила. Точно.
Во время путешествия на шее монстра, Фаина Анатольевна, и так обладающая фантастическим даром топографического кретинизма, совсем потеряла направление и ориентиры. Она огляделась еще раз. Все та же серость.
Декорации скрашивала Катенька, дремавшая в дальнем углу старой постройки. Места здесь было мало, туша зверюги занимала четверть общей площади. Катюша спала, компактно сложившись калачиком, клешнями прикрывая места, где у нее, по логике вещей, должны были быть уши. Болела голова. Фаина машинально пошарила на поясе. Фляги нет. И не было, ведь на пояс ее никто не цеплял. Осталась там, на пепелище.
Припоминая недавние события, Фаина Анатольевна пришла к выводу, что судьба, видимо у нее такая — под старость лет попасться к бандюгам. Те, которыми Катерина недавно поужинала, просто не успели дожить до появления Фаины, чтобы взять ее в плен. Да кому ты нужна, старуха, постеснялась бы своих мыслей.
Интересно, а почему животинка отказалась съесть очередную порцию плохих дядек?
Было зябко, и женщина, подцепив тюфяк одной рукой, двинулась в сторону спящего монстра. Бросив засаленную подушку возле Кати, она плюхнулась и негромко позвала.
— Катюша, спишь?
— Нет, — зверюга аккуратно, чтобы не зацепить Фаину положила свои конечности на пол, вдоль тела. Женщина придвинулась ближе, чувствуя, что от Катеньки исходит невероятно уютное тепло. И изрядная вонь.
— А почему мы здесь?
— Тебя заперли, не видишь.
— Поняла, что заперли, не тупая. ТЫ почему здесь. — Фаина Анатольевна не любила людей, разговаривающих односложными фразами, хоть Катя и не была человеком, ее речь жутко раздражала старую женщину.
— Потому что ты сейчас жива. — Катя с ленцой вытянула заднюю конечность, — я не хочу разговаривать, я голодная. А ты — пища.
— Ты обещала меня не есть. — Из глотки твари послышался то ли вздох, то ли хрип, она отвернула морду к стене.
Тяжко Катюше, ей бы покушать, — Фаина опять вспомнила о своем муже, — Володька тоже был неразговорчивым и злым, пока перед ним тарелку с борщом не поставишь.
От грустных мыслей о муже, детях, внуках, и о ее овчарках в конце концов, отвлек скрип открывающегося замка.
Фаина скривилась. Безалаберные уроды. Даже замок смазать не могут. Вот заклинит, что потом? Дверь приоткрылась с таким же противным звуком. И петли бы тоже не помешало смазать. Створки раскрылись.
