Следуя за дворецким Якопо, они вошли в небольшую, залитую светом комнату. Здесь было не так людно, разговоры велись приглушенными голосами. На мгновение Изабелла застыла на месте, ее взгляд упал на полотна, развешанные по выбеленным стенам. Мир вокруг нее исчез, остались лишь эти картины. Юдифь со следующей по пятам служанкой, несущей голову Олоферна; поклонение волхвов, собравшихся у святых яслей; фигура Победы в блистающих доспехах.
В самих сценах не было ничего необычного, но Изабелла никогда прежде не видела столь совершенного исполнения, столь изящной и точной работы кисти.
Она подошла ближе к полотну, изображавшему Юдифь, и долго смотрела на едва заметную улыбку, изогнувшую коралловые губы. О чем она думала, эта спокойная женщина, после того как отсекла голову Олоферну, не пролив и капли крови на свое светло-голубое платье? В ее улыбке не было и тени сомнения.
– Изабелла! – окликнула Катерина. – Иди сюда, ты должна познакомиться с моим самым дорогим другом.
Изабелла неохотно оторвалась от созерцания картины, обернулась и увидела кузину, стоявшую рядом с высоким мужчиной в блузе, покрытой пятнами краски. Однако Изабелла с первого взгляда поняла, что этот человек не один из суетливых помощников, работавших в соседней комнате.
Он был очень высок ростом, широкоплеч, с копной вьющихся темно-русых волос, падавших на лоб. Черты бронзового лица были четкими, словно вылепленными скульптором. Темно-синие глаза светились внутренним огнем, в них искрилась сама жизнь.
– Это синьор Боттичелли, самый лучший художник во всей Флоренции, – сказала Катерина. – Алессандро, это моя родственница, Изабелла Спинола, которая согласилась погостить у меня. Она тоже большая любительница искусства.
– Синьорина Спинола, рад встрече. Флоренции нужны образованные дамы, ценящие искусство.
С вежливой улыбкой он склонился над рукой Изабеллы. На его щеках она заметила пятнышки бесценного аквамарина и крапинки золотой краски.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, синьор Боттичелли, – пробормотала она, чувствуя, как от волнения перехватывает горло. – Ваши шедевры известны даже в нашей глуши, но я и не предполагала, что мне выпадет счастливая возможность встретить вас.
– Мне приятно это слышать. Теперь, когда вы увидели мои картины, скажите, что вы о них думаете?
Смею ли я полагать, что наша дорогая Катерина права и я лучший художник Флоренции?
Изабелла бросила взгляд на Юдифь, на ее золотистые локоны, струящееся платье, нежные краски, благодаря которым женщина на картине казалась живой.
