Коннел покачал головой и улыбнулся.
– Нет, – сказал он. – В первый раз все должно быть по-другому.
Он отошел от кровати и начал раздеваться: снял одежду, из кармана брюк привычным жестом достал маленький серебристый пакетик. Точные движения говорили о том, что он проделывал это много раз. Эмбер снова охватило беспокойство, что она разочарует его, но тревога улетучилась, когда он предстал перед ней в великолепной наготе.
Она почувствовала трепет. Коннел походил на классическую статую в музее: широкие плечи, мускулистый торс, переходящий в узкие бедра, сильные ноги. Однако у статуи нет такой смуглой теплой кожи, горящих желанием темно-синих глаз. Непроизвольно ее глаза опустились ниже к предмету мужской гордости: из густых черных завитков вздымался мощный пенис. Пульс Эмбер зашкаливал. Она никогда не видела подобного, ведь до сих пор все попытки физической близости пресекала на начальной стадии. Вероятно, зрелище должно было шокировать ее, но она не смутилась. Все выглядело совершенно естественно, словно было предначертано судьбой. Пускай даже Эмбер не предполагала, что все произойдет столь прозаично: ни цветов, ни любовных признаний – только секс и ничего, кроме секса. Эмбер хорошо помнила слова Коннела.
– Это меня возбуждает, – пробормотал Коннел, подходя к кровати и обнимая ее.
– Что именно?…
– У тебя такое лицо, – улыбнулся он, – словно ты делаешь это в первый раз. Сколько лет ты практикуешь выражение удивления и невинности, Эмбер? Ты же знаешь, ничто так не заводит мужчину.
Нельзя представить лучшего момента, чтобы признаться Коннелу, но Эмбер не собиралась искушать судьбу. Его руки гладили и ласкали ее грудь. Она чувствовала его эрекцию.
– Коннел, – ахнула Эмбер, когда он стянул с нее трусики, но приподняла ягодицы, помогая ему.
– Ты сама предложила повременить с разговорами, – напомнил он, дрожащими пальцами разворачивая серебристый пакетик. – Впрочем, скажи что-нибудь успокаивающее: никогда раньше у меня не было проблем с чертовым презервативом.
– Будь… осторожен.
Улыбка погасла на его губах.
– Не беспокойся, дорогая. В мои планы не входит сделать тебе ребенка.
Откровенное заявление звучало обидно, однако странным образом успокоило Эмбер. Отогнав крутящиеся в голове беспокойные мысли, она сосредоточилась на ощущениях. Повинуясь инстинкту, Эмбер поцеловала его с пылкой страстью. С новой уверенностью она ласкала губами и пальцами шелковистую кожу, испытав лишь мимолетный страх, когда Коннел лег на нее и раздвинул ей бедра. В свои двадцать четыре года Эмбер была готова стать женщиной.
