18-ого февраля 2003 года жительница города Комсомольска-на-Амуре (Дальний Восток России) Макарова Галина, обладающая экстрасенсорными способностями, получила следующую информацию:
«Вариабельность религий и религиозных конфессий увела землян от единения, взаимопонимания и эволюционного продвижения. Человечество пришло к массовому разобщению и разложению. Ныне оно находится в тупиковой ситуации. Все религии землянам даны были для выживания, но по мере роста сознания и духовности необходимо глобальное изменение, чтобы идти и эволюционировать дальше. Необходима новая вера, которая поднимет человечество на новый, более сознательный и перспективный уровень развития цивилизации землян.
В противном случае всё человечество обречено. Середины нет и быть не может. Либо шаг вперёд и вверх, либо – небытие».
Новое религиозное учение, способное направить человечество по пути эволюционного развития – это учение «Роза Мира», изложенное Даниилом Андреевым. «Роза Мира» Даниила Андреева – одна из самых фантастических и неожиданных книг в сокровищнице русской философии и литературы. Подобно тому, как Вергилий провёл Данте по кругам ада и рая, так и Андреев получил сокровенные знания от великих человекодухов, прошедших последний раз по нашей земле в обликах Лермонтова, Достоевского, Блока и Владимира Соловьева. В Розе Мира Андреев пишет: «К совершенно потрясающим переживаниям их реальной близости я почти не смею прикоснуться пером… Видел ли я их самих во время этих встреч? Нет. Разговаривали ли они со мной? Да. Слышал ли я их слова? И да, и нет. Я слышал, но не физическим слухом. Как будто они говорили откуда-то из глубины моего сердца. Многие слова и я повторял перед ними, стараясь наиболее близко передать их звуками физической речи, и спрашивал: правильно ли? Некоторые из названий и имен приходилось уточнять по нескольку раз; есть и такие, более или менее точного отображения которых в наших звуках найти не удалось. Многие из этих нездешних слов, произнесенных великими братьями, сопровождались явлениями световыми, но это не был физический свет, хотя их и можно сравнишь в одних случаях со вспышками молнии, в других с заревами, в третьих – с лунным сиянием. Иногда это были уже совсем не слова в нашем смысле, а как бы целые аккорды фонетических созвучий и значений. Такие слова перевести на наш язык было нельзя совсем, приходилось брать из всех значений – одно, из всех согласованно звучащих слогов – один. Но беседы заключались не в отдельных словах, а в вопросах и ответах, в целых фразах, выражавших весьма сложные идеи. Такие фразы, не расчленяясь на слова, как бы вспыхивали, отпечатываясь на сером листе моего сознания, и озаряли необычайным светом то темное для меня и неясное, чего касался мой вопрос. Скорее даже это были не фразы, а чистые мысли, передававшиеся мне непосредственно, помимо слов».
