Я испытывал подобное ощущение не раз за четыре года работы в «Уйкелет». Снаружи шла настоящая жизнь, в которой Израиль противостоял войнам и бедности, трудностям абсорбции и преступности, жесткой экономии и нападениям первых террористов на гражданское население. А у нас в офисе сохранился маленький Будапешт, где люди приходили на работу в костюмах и галстуках, слегка флиртовали с секретаршами, а затем пили послеполуденный чай с пирожными перед тем, как сесть за перевод еще одной заумной статьи с немецкого.
Редакционный коллектив делился на две категории. Многие из нас с удовольствием оставались на спокойном венгерском островке, оторванном от напряженной и трудной жизни молодого Израиля. Остальные – и я в их числе – видели в «Уйкелет» всего лишь перевалочный пункт на пути в главный пункт назначения. Я считал: мы не для того проделали весь этот нелегкий путь в еврейское государство, чтобы теперь жить как небольшая община, замкнутая в себе и в своем уникальном языке и старающаяся свести к минимуму контакты с внешним миром.
Нашим признанным кумиром был Эфраим Кишон. Он был старше меня на семь лет и вскоре превратился в старшего брата, которого в моей жизни никогда не было. Многие опасались его мизантропии, но я понимал, откуда она появилась: пережив Катастрофу, бежав с поезда, шедшего в лагерь смерти Собибор, он решил, что мир так мрачен, что нет иного выхода, кроме как стать юмористом. Но молодой писатель задыхался в стране коммунизма. Издание его первой книги было запрещено. Кишон решил оставить все позади и уехать в молодое государство.
Свою трудовую деятельность в Израиле он начал с мытья туалетов, а иврит освоил весьма оригинальным способом: раздобыл подержанный словарь и выучил его весь наизусть, пока драил унитазы.
Благодаря этому крайне истрепанному словарю были созданы одни из лучших комедий, когда-либо написанных. В 1952 году, все еще работая в «Уйкелет», Эфраим получил предложение от Азриэля Карлебаха, легендарного редактора газеты «Маарив», вести в ней ежедневную сатирическую колонку. Эта колонка, которая называлась «Хад Гадья», завоевала огромную популярность, Эфраим вел ее на протяжении тридцати лет. В мире вышло более сорока двух миллионов экземпляров книг Кишона на десятках языков. Он трижды был лауреатом «Золотого глобуса» и дважды номинировался на «Оскар». Созданные им образы – прежде всего Салах Шабати и констебль Азулай – стали частью не только израильской, но и мировой культуры.
