http://gefter.ru/archive/21713
Андрей Мирошниченко:”«булыжником — орудием пролетариата» везде был смартфон.
Во-вторых, демография протеста была везде абсолютно схожей: городская образованная молодежь, никак не связанная с политическим классом, вдруг разогрелась до уличного протеста.
В-третьих, единовременность протеста в таких разных политических системах совпала с первой волной распространения соцсетей.
Все три фактора объясняются тем, что именно городская образованная молодежь стала авангардом оцифровки и, как следствие, агентом новых общественных процессов. Социальные сети в этих странах сделали молодежный протест не только возможным, но и неизбежным.
Соцсети повернули процесс вспять — они сделали прямую демократию снова возможной. И на исторически невиданных и физически невозможных для офлайна массивах и скоростях. Социальные сети соотносятся с традиционными СМИ точно так же, как прямая демократия с представительной.
Мало того, что из-за способа формирования альтернативная повестка соцсетей просто обречена отличаться от официальной повестки истеблишмента, — она еще и дополнительно гальванизируется, если мейнстрим ее не замечает, а политические институты подавляют. В конце концов происходит социальный взрыв, зачастую вообще никак не связанный с социально-экономическим состоянием протестующих. Вот почему такие протесты — это всегда «революция достоинства».
Но приписывать заслугу в организации протеста одним лишь соцсетям было бы несправедливо. Свой немалый вклад вносят и мейнстрим-медиа, и контролирующий их истеблишмент. Роль последних заключается в формировании «разницы потенциалов», в создании такой официальной повестки, которая максимально резко отличалась бы от повестки, формируемой участниками и активистами в соцсетях
http://www.inliberty.ru/blog/2545-Oblako-protiv-piramidy
Сергей Шелин:”Образы подходящего для режима прошлого, с помощью которых он привык управлять мозгами граждан, перестают на них действовать. Хуже того — начинают их утомлять и злить.
Сегодня любое прошлое скомпрометировано властями, агитаторы которых превращают все, к чему прикасаются, в фальшивый и бездарный балаган.
Сегодняшняя ситуация абсолютно нова для постсоветской России. Неспособность режима предъявить сколько-нибудь привлекательную картину будущего встречалась и раньше, хотя и редко. Но никогда еще это не сочеталось с его бессилием выступить в роли восстановителя какого-то заманчивого в глазах народа прошлого или защитника от реставрации плохого.
