— Я принес вам выпить, — спокойно заявил незнакомец, протягивая ей бокал шампанского.
Лидия смирилась и улыбнулась, принимая бокал:
— Спасибо.
— Меня зовут Алек Бриджес, — представился гость.
— Оливия Мосс, очень приятно.
— Там уже стало скучно, — заметил он.
— Мне было лишь жарко, и я вышла подышать, — опровергла его предположение собеседница.
Он хмыкнул.
— А что планируете делать после? — он лукаво улыбнулся.
Намек был совершенно недвусмысленным. И Лидии он не понравился.
— Не думаю, что вы тот, с кем я хотела бы поделиться своими планами на ночь, — довольно резко ответила она, сама не понимая, почему его слова вызвали у нее столь бурный протест.
— О, простите, я не хотел вас обидеть, — казалось, он совершенно не ожидал подобной реакции.
Лидия с первого взгляда сформировала мнение об этом человеке — успешный и самоуверенный, женщины для таких как он не больше чем красивые игрушки, на которые, в лучшем случае, вешают бриллианты и хвастают ими перед друзьями, а в худшем забывают об их существовании на следующее после бурной ночи утро. Лидия не любила такую породу мужчин. Они всегда смотрят на женщин свысока, видя в них лишь меркантильных охотниц за чужими деньгами.
— Думаю, мне пора, — девушка поставила бокал на широкие перила балкона и двинулась к выходу: — Спасибо за шампанское.
К ее удивлению мужчина остался растерянно стоять на своем месте. Забрав из гардероба легкий серебристый пиджак, сшитый на заказ вместе с темно-серым вечерним платьем как раз для такого события, Лидия спустилась на первый этаж и пройдя через вращающиеся стеклянные двери, оказалась на улице. Она подала знак швейцару, который тут же по рации вызвал машину. Сегодня ее забирал водитель Джеймса на новеньком «Роллс-Ройсе». Почти сразу из-за угла показался яркий свет фар. Девушка сделала несколько шагов и вдруг поняла, что это совсем другая машина. Серебристый «Мерседес» плавно притормозил напротив входа. Задняя дверь распахнулась, и оттуда появился, Лидия даже не удивилась, тот самый Алек Бриджес. Он уже снял галстук и выглядел немного запыхавшимся.
— Это снова я, — он остановился напротив.
— Я вижу, — холодно ответила та, вспоминая его недвусмысленную улыбку.
— Я чувствую себя очень виноватым, — исподлобья взглянул он на Лидию.
Девушка невольно улыбнулась, вдруг поняв, что от его прежней надменности осталось не так уж много, и теперь он больше походил на нашкодившего мальчишку, чем на светского льва. Ее улыбка, казалось, придала ему уверенности, что он все еще может заслужить благосклонность:
