– Договорились. Значит, у нас сегодня есть время, чтобы посетить прокат машин, купить мне туфли без каблуков, а тебе сменить брюки с белых на серые.
– Тогда со стразами.
– Чтобы от фонарей отсвечивать? Ладно, куплю тебе со стразами.
Мы допили все, что оставалось, и направились в город.
1 ноября 1882 г. Прага. Еврейский квартал.
В маленьком домике на окраине еврейского квартала Праги было тихо и сумрачно. Узкая лестница, ведущая на второй этаж, чуть поскрипывала под ногами. Бланка со своим спутником осторожно поднималась по шаткой лестнице вслед за служанкой, несущей старую прокопченную лампу, наверх, в комнату господина. Посреди лестницы Бланка остановилась и тихо спросила служанку:
– Вы давали вашему господину те капли, что я вам прислала?
– Да, госпожа. Все, как вы сказали.
– И что, ему все так же плохо?
– Да, госпожа.
– Вы не рассказывали ему про лекарство?
– Нет, госпожа. Я ведь знаю, как он не любит лечиться!
Бланка удовлетворенно кивнула.
Вот уже второй день Равви не мог встать с постели – его мучили неведомые ему ранее боли. Из-за своего недуга он был одет в теплый стеганый халат, а на ногах у него были домашние туфли на меху. При виде Бланки он поднялся и сел в кровати.
– Здравствуй, Бланка. Тебя Монсеньор прислал?
– Не присылал. Просто он не возражал, чтобы я тебя осмотрела. Ты не хочешь показываться врачам?
Равви покачал головой:
– Не хочу. Трав или настоек я и сам могу выпить, а кровь пускать не дам.
Бланка присела на стул возле его кровати и достала ящичек с инструментами. Равви напрягся.
– Ты что там принесла?
– Не бойся, больно не будет.
Равви поднял голову и увидел, что в дверях стоит какой-то человек в монашеской одежде.
– Кто это? Почему ты не одна?
– Одной нынче по улицам ходить опасно, сам знаешь. А это мой помощник – он боль снимает наложением рук. Хороший врач.
Старый еврей постарался успокоиться, но эти двое в его маленькой комнатке с темными решетками на окнах, казалось, заполнили собой все пространство, и он стал задыхаться. Медленно опускаясь на подушки, он был словно в полудреме. Монах выступил из темноты и глухим хрипловатым голосом сказал:
– Расстегните ему рубашку…
Потом откинул свой капюшон и сел возле постели Равви. Его лица еврей не запомнил, как и того, что он вообще здесь был. Монах достал из рукава своей рясы небольшой стеклянный флакончик и капнул пару тягучих смоляных капель на грудь Равви. Потом стал медленно втирать темную жидкость в область сердца.
