– Что привело вас сюда?
– Ты слишком дерзок для простого возничего, если осмеливаешься задавать вопросы господам.
– Увы, мадам. Пятнадцать лет службы не сделали мои манеры более изысканными. Но господин Антуан почему-то терпит меня.
– Твой господин просто не любит менять людей.
– Да, госпожа.
– А еще он не любит брать прислугу из простых. Ты аристократ, а служишь простым конюхом? И что же заставило тебя пойти на это?
– Как образованный человек, я могу вам напомнить, что в истории уже встречались факты, когда один господин прислуживал другому. На этом строится военное дело, мадам.
– А как насчет дамы в вашей карете?
– Мы были отчасти виновны в несчастье, постигшем эту женщину.
Бланка постаралась принять безразличный вид, стараясь не показать, насколько ей это интересно.
– И что за несчастье приключилось с этой женщиной?
– Мы убили ее ребенка.
– Убили ребенка?
– Лошади не могут мгновенно остановиться. Карета слишком тяжелая и продолжает по инерции толкать их вперед. Дитя упало на дорогу, а мы ехали слишком быстро.
– И что с того? Это не первый случай, когда простолюдины гибнут под лошадиными копытами. Зачем же вы притащили ее сюда?
Возница сверкнул глазами и сдержанно сказал:
– Об этом вам лучше спросить господина Антуана.
Бланка поняла, что больше от него ничего не добьется…
21 августа 1870 г. Труа.
Свечи на небольшом круглом столе, за которым сидели четверо, наполовину прогорели, но Монсеньор не проронил ни слова. Бернар был не в настроении, и потому присутствующие старались не произносить лишних слов. Наконец Бланка, которую редко приглашали на Собрания, не выдержала:
– Монсеньор, в своих проповедях вы говорите про отречение от жизни во имя Господа, но людей заботит лишь как продлить свои дни.
Бернар не проявил особого интереса к ее словам.
– Когда я был молод, мне не жаль было потерять свою жизнь.
– А сейчас? Вы с такой же легкостью отдадите свою жизнь, которая стоит миллионов?
Монсеньор улыбнулся.
– Вы о людях или о деньгах?
Бланка вежливо поклонилась.
– Можно принять в расчет оба аспекта.
Тронутый столь откровенной лестью, Бернар сказал:
– Я слышал, вы составили протекцию некоему господину Менделю, а на прошлой неделе интересовались Формулами Жизни, которые господин Равви хранит у себя, моя любопытная госпожа.
Бланка дерзко посмотрела прямо в глаза Монсеньору и произнесла, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Этими формулами больше меня интересуется граф де Монбар.
Равви поерзал на стуле:
